Коллектив авторов - Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки

«14.10.43 г. около 17 часов в лагере Собибор, в сорока километрах севернее Хельма, произошло восстание заключенных. Они преодолели сопротивление охраны, захватили оружейный склад и бежали, отстреливаясь, вместе с уцелевшими обитателями лагеря в неизвестном направлении. 9 эсэсовцев убиты, 1 эсэсовец пропал, 1 эсэсовец ранен, 2 иностранца-охранника застрелены [426].

Спаслось около 300 заключенных, остальные, находившиеся в лагере, расстреляны. Отряды полиции и вермахта по договоренности взяли на себя в течение часа охрану лагеря. Местность севернее и северо-восточнее Собибора прочесана полицией и войсками».

Начинало светать. Моросил мелкий дождь. Я выслал разведку. Она выяснила, что мы находимся метрах в ста пятидесяти от железнодорожного полотна. Примерно в полукилометре была видно группа людей, работавших на путях. Вблизи железной дороги находился кустарник.

Мы остановились в этих кустарниках. Всех замаскировали, предупредили, что, если вблизи появится немец, лежать тихо и не двигаться. Весь день кругом была слышна стрельба. Немцы прочесывали лес. Весь день на бреющем полете летали самолеты. Над нашим кустарником раз двадцать пролетал самолет, высматривая, есть ли кто в кустарнике. Но для нас этот день прошел благополучно. Так прошел первый день нашей свободы — 15 октября 1943 года.

Поздно вечером в противоположной стороне мы заметили двух человек, которые двигались очень осторожно по направлению к нам. Когда они подошли почти вплотную, мы остановили их. То были два наших лагерника. Они после побега держали путь прямо к Бугу, но в одном из хуторов поляки предупредили их, что немцы отправили к Бугу несколько отрядов для поимки бежавших. Тогда они повернули назад.

Я спросил их, уже не веря в то, что они знают что-либо о Люке: — Вы Люку знаете? Не встречали ее?

Один из них ответил:

— Видел ее в одной из групп, бежавших в сторону Хельма.

Радость переполнила мое сердце. «Где она сейчас, — думал я, — по каким лесным тропкам пробирается? Кто ведет ее и других? И сумеет ли провести благополучно?»

Вечером мы отправились снова в путь. Пройдя километров пять, вступили в лес и разбились на мелкие группы [427].

В мою группу вошли Александр Шубаев, Борис Цибульский, Аркадий Вайспапир, Семен Розенфельд, Алексей Вайцен, Наум Плотницкий, Борис Табаринский и Семен Ицкович [428].

Мы решили идти по ночам, направляясь к Бугу, перебраться через него и держать путь дальше на восток.

Изредка мы заходили на хутора, расспрашивали жителей о дороге, добывали продовольствие. Поляки очень хорошо относились к нам [429], помогали всем, чем могли, снабжали продуктами, предупреждали нас, где стоят немецкие посты и как обходить их.

Мы шли через сосновые леса. Сосны стояли серые и хмурые. Днем их согревало солнце и они молчали, а к ночи, с приходом ветра, начинали покачиваться и гудеть. Тяжело было слушать этот непонятный гул. Порой казалось, что в лесу раздаются жуткие крики, точно кто плачет и беспрерывный детский крик: Мама!.. Мама!..

На душе как-то жутко и страшно.

Жажда нам не давал покоя и на третью ночь, идя по лесу, мы вышли на довольно широкую поляну. Луна ярко освещала дорогу. Осторожно пробираясь, пройдя около ста метров, посредине поляны мы заметили колодец. Немного далее, метрах в пятидесяти, виднелся силуэт жилого строения. Мы остановились. Как быть? Колодец нас притягивал. Мы чувствовали, что без воды слабеем. Решили подойти и напиться. Но только мы приблизились к колодцу, как раздалась автоматная очередь, к счастью никого из нас не задев. Мы разбежались. На опушке леса, дождавшись всех, боясь погони и собак, пробежав несколько часов, уставшие, присели немного отдохнуть и двинулись дальше.

Мы продолжили путь по звездам, приближаясь к Бугу, чтобы перейти на советскую территорию. На четвертый день, отдыхая в лесу (а продвигались мы только ночью), нас обнаружили мальчишки, которые пасли коров. Они приняли нас за партизан. После этой встречи, боясь болтливости мальчиков, мы решили подойти к Бугу.

Мы подошли к одному из хуторов. Вблизи на расстоянии немногим более километра, катил свои волны широкий Буг. Я, Шубаев и Вайцен вошли в одну из хат, остальные остались на страже.

Войдя в хату, мы увидели старуху, лежащую на печи. У стола сидел старик лет семидесяти, немного поодаль от него — молодая женщина, раскачивавшая босой ногой люльку с ребенком. В комнату вошел здоровенный парень, как потом оказалось, муж молодайки.

Мы поздоровались и попросили хозяйку завесить окно. Та молча сделала это.

— Отдыхайте, — тихо сказал старик.

Я решил действовать в открытую. Рассказал им, что мы бежали из немецкого плена и спросил, можно ли перейти вброд Буг в этой местности.

Парень согласился показать нам брод с условием, что мы его не выдадим, если немцы захватят нас. Мы пообещали это. Жена парня дала нам в дорогу хлеба. А старик, когда мы уже вышли из хаты, выскочил босиком во двор и перекрестил нас:

— Дай вам бог спастись, дай бог!

Недалеко от Буга парень показал нам дорогу, а сам вернулся домой. Подойдя к Бугу, мы не рискнули большой группой пойти сразу вброд, а послали на разведку Наума Плотницкого, который благополучно проверил реку и после этого мы все перешли Буг. В ночь на 20 октября мы вступили на землю Белоруссии. Пройдя несколько километров от Буга, мы на рассвете остановились в кустарниках, потому что поблизости не было леса. Вдали виднелась высокая радиомачта, которая нас напугала, так как там могли быть сторожевые собаки, но, как мы впоследствии узнали, это была мачта бездействующей радиостанции.

К вечеру Бориса Цибульского начало знобить и чувствовалось, что у него очень высокая температура. Мы двинулись дальше. Всю ночь мы шли, помогая по очереди Борису идти. На рассвете следующего дня мы попали в небольшое село, где узнали, что это партизанская зона и немец здесь почти не бывает. Борис был в бессознательном состоянии. Он просил его оставить. Женщины этого населенного пункта тоже настаивали его оставить, за ним тут присмотрят. Мы решили его временно оставить. Пошли дальше навстречу партизанам, так как жители нам дорогу отказались показать, ссылаясь на неосведомленность. Мы не настаивали, понимая, что доверять они нам не могли.

Пройдя несколько километров, в одном из населенных пунктов, мы встретили партизан из отряда имени Ворошилова. Нам поручили вместе с группой партизан перенести через жел. дорогу Пинск — Брест раненых партизан на партизанский аэродром деревни Сварынь Брестской области [430].

При переходе железной дороги партизаны после переноски раненых по пути подложили взрывчатку. Прошли не более километра и показался поезд. Как оказалось, с живой силой, который взлетел на воздух. Оставшиеся в живых фашисты выскочили из вагонов и открыли беглый огонь по обе стороны дороги. Наша группа залегла. После фашистского обстрела мы двинулись дальше. И благополучно донесли раненых до деревни Сварынь.