Анатолий Терещенко - «Сатурн» под прицелом Смерша

Работал бесплатно и таким образом перевоспитывался.

Для перековки сознания заключенных в Карлаге проводилась политико-воспитательная работа и применялся целый комплекс популярных и полярных мер воздействия — от улучшения питания за результативную работу и до применения «высшей меры социальной защиты» — расстрела. Практиковались социалистические соревнования. Была хорошо поставлена агитационная работа. По мнению экспертов, за время существования Карлага в нем побывало более миллиона человек.

Вместе с Козловым отбывал наказание великий ученый XX века, профессор, поэт, писатель, художник, историк, изобретатель Александр Леонидович Чижевский. Достаточно вспомнить «Люстру Чижевского».

Козлов работал на разных участках. Больше всего он потратил физических сил при строительстве запруды или дамбы для крупного водохранилища. Работа каким-то гигантским, невидимым насосом выкачивала силы. И здоровье, как постепенно выяснилось, далеко не железное оказалось — то в одном месте кольнет, то в другом заболит, то кашель приставучий и дерзкий появится. Жидкая слабость под названием пот выедала глаза.

Так время утекало в песок, утекало сквозь пальцы. Время, которое он мог использовать на воле во имя Родины и развития себя. И в такие моменты вдруг накатывала дикая тоска, и так тревожно делалось на душе, словно пришла и стоит рядом Судьба, потребовавшая подводить итоги, а подводить-то нечего.

В Карлаге водные затраты были огромны. Вода нужна была для полива огородов, полей и садов, питья людям и скотине, промышленного использования. В основном приходилось работать киркой и лопатой, отчего даже после освобождения на руках у Александра долгое время оставались янтарного цвета бугристые мозоли.

Один из заключенных по имени Валентин — преподаватель истории, работавший рядом с Александром, — однажды заметил:

— Какая интересная моя жизнь — то взлеты, то падения… Если же она сложится скверно, не будет в ней никаких просветов, мы сможем найти утешение в свой последний час в том, что не совершали поступков против своей совести. Мы будем радоваться такому финалу жизни.

— А у других что, ровная она, без белых и черных полос? — ответил Александр. — Я всю жизнь в пике с чувством, что за мною кто-то гонится. А со взлетами и падениями надо согласится — такова жизнь. Страшно, когда незаслуженно — по навету или по ошибке — попадаешь сюда.

— Ты что, по ошибке?

— Больше, чем уверен… А вот за грехи — надо платить.

— Мой грех один — не хотел воевать… прятался от мобилизации в 1944-м…

— Ты откуда? — спросил Александр.

— Галичанин я, из-подо Львова.

— Но на войне против оккупантов надо быть с народом.

— А что такое народ? Толпа бесправных. А кто такие правители? Немало среди них было злодеев. Вот Гитлер. Я о нем много хорошего читал. За 5 лет поднял Германию. А потом, что он сделал с людьми и со страной? Он бросил их в войны на истребление. Никакие злодеи и преступники не натворили в мире столько зла, не пролили столько человеческой крови, как люди, захотевшие быть спасителями человечества. Простой народ пострадал у нас на Львовщине от этого злодея.

— Так почему же ты не пошел воевать с этим злодеем за людей, за народ? — сверкнул глазами Александр.

— Хм, Сталин такой же… Сколько он перебил людей. Я не мог встать в строй его армии, вот и прятался.

— А лесные братки тебя не арканили? Бандеровцы?

— Арканили, арканили, мил человек, особенно в начале войны, но потом отстали.

— Почему?

— Из-за болезни — туберкулез…

— Наверное, побоялись заразиться?

— Да-а-а!

— Вылечился?

— Выходили родичи… А потом меня забрали Советы. Вот и тружусь здесь?

— Сколько дали?

— Десятку… Посоветую тебе — обходи стороной Абвер…

От этого слова Козлов вздрогнул.

«О чем он меня предупреждает? — подумал крайне удивленный Александр. — Может, знает что-либо обо мне? Но как он мог знать мою сопричастность к гитлеровскому Абверу (других «Абверов» не бывает)?»

Ошибался Козлов.

От галичанина он впервые услышал о новом значении и существовании знакомого ему до глубины души слова — Абвер. Оказалось, на лагерном жаргоне зеки так называли оперативную часть, за которой внимательно наблюдали, выявляя стукачей — козлов.

Словарный запас Александра обогатился, но не усвоился лагерным жаргоном, на котором говорили сидевшие здесь старожилы. Бакланами называли хулиганов, барыгами — спекулянтов, бичами или чушканами — людей слабовольных.

А дальше он узнал, что вертухай или пупок для зеков был надсмотрщик; гопник — разбойник; западло — нарушитель тюремных норм; козел — зек, сотрудничающий с администрацией лагеря; ксива или малява — записка; пахан — авторитетный блатной в сообществе; рога мочить — отбывать срок полностью; сука — нарушитель воровского закона; тихушник или сука — скрытый стукач или предатель; фраер — лох; хата — камера; кипеж — мятеж, смута, волнения; шконка — койка; якорник — нищий…

За полтора года отсидки он поразился той быстроте, с которой приживались эти слова у сидевших в лагере. Они на этом птичьем для него языке говорили массово.

Встречал Александр Иванович и других типов, «более отвратительных и более виновных», чем Валентин. Это были предатели, его враги по партизанке, каратели из так называемой РОНА — Русской освободительной народной армии Бронислава Каминского, который с приходом немцев стал обер-бургомистром «Локотского округа самоуправления». В августе 1943 года в виду широкомасштабного наступления Красной армии бригада РОНА вместе с немцами отошла в город Лепель Витебской области. Там ее вояки приняли участие в ряде карательных операций против местных и других партизанских отрядов.

Козлов вспомнил, что во время участия в партизанском движении не раз против них воевали ронавцы. Однажды он даже допрашивал одного из них, захваченного в плен в районе Дорогобужа.

В беседах с зеками из РОНА Каминского Александр катал желваки, слушая разглагольствования об их «подвигах» в годы войны. У него не раз возникала мысль задушить «героя», но боязнь таким проступком продлить свое пребывание в Карлаге останавливала его. От этих коллаборационистов он много чего узнал…

Бригада РОНА воевала с партизанами и отрядами НКВД, забрасываемыми в тыл противника. Предатель Каминский старался угодить немцам. Его войско грабило население. Грабили все, кто мог, начиная от рядового полицейского и кончая самим Каминским.

За время существования бригады Каминского было истреблено только одного рогатого скота 5 тысяч голов и почти столько же отправлено в Германию. Скот и птицу отбирали главным образом у семей партизан и лиц, связанных с ними. Обычно, когда становилось известно о том, что тот или иной житель деревни находится в партизанском отряде или помогает им, то его семья подвергалась ограблению. Забирали все: скот, птицу, продукты и даже одежду. Дома нередко поджигали. Все вещи, награбленные у населения, хранились на специальном складе у Каминского, который выдавал их своим приближенным…