Анатолий Терещенко - «Сатурн» под прицелом Смерша

Об Александре Алексеевиче Шурепове автором в 2017 году была подготовлена и издана книга — «Воин эпохи «Смерша».

— Что ж, такие казусы в творчестве бывают, к ним надо относиться спокойно, но желательно их не допускать, — скажет потом Александр Иванович.

А в конце 1980-х годов А. И. Козлов летал по приглашению ветеранской организации партизан в Белоруссию. Тогда еще было в достатке отечественных самолетов. Можно спокойно было летать из одного областного центра в другой, и даже из района в район. В СССР существовало более 1,5 тысяч аэропортов — малых и больших. Летали на «яках», «илах», «тушках», «анах» и «кукурузниках» разного типа. Потеряли свою авиацию мы в лихие 1990-е годы, а вернее ее убило чиновничество. И до сих пор не восстановили. Современный российский самолет Суперджет-100 со стоимостью программы разработки, оцененной в 44 миллиарда рублей, оказался сырым. При чем в большинстве своем запчасти иностранного производства. Вот почему российские начальники не хотят летать на нем.

Летел Козлов в белорусскую столицу на «Як-40» — первом в мире турбореактивном пассажирском самолете для местных авиалиний. Когда самолет, набрав соответствующую скорость и оторвавшись от земли, устремился в небо, у Александра создалось впечатление, что по земле он бежал куда быстрее. Настроение повысилось из-за приятного собеседника — механизатора, Героя социалистического труда, летевшего на свою малую родину в Белоруссию, и залитого солнечным светом салона самолета…

В Минске его встречали чиновники, коллеги партизаны, читатели, ознакомленные через книги и газеты с его тайной деятельностью в разведшколе «Сатурн».

Республиканская ветеранская организация партизан обратились с просьбой к Съезду народных депутатов СССР. Смысл обращения был один: о присвоении старшему лейтенанту в отставке Александру Ивановичу Козлову звания Героя Советского Союза.

Но ответа из Москвы не последовало. А ведь правил страной Михаил Горбачев — земляк Александра Козлова. До партийного ареопага он являлся руководителем Ставрополья — первым секретарем крайкома КПСС. Не исключено, что их пути в родных местах могли пересекаться.

Тогда Горбачев рекламировал свой «новый подход» в организации выращивания овец. По его указанию строили огромные кошары с бетонными полами. Овцы и ягнята простуживались и погибали — заболевали воспалением легких. По-современному это был своеобразный «коронавирус» для братьев наших меньших. Падеж нанес огромный урон скотоводству и сельскому хозяйству Ставрополья. Его чуть было не сняли с должности за «новый подход». Не случайно Генеральный секретарь КПСС Л. И. Брежнев назвал его в шутку с нехорошим подтекстом — «царь овец».

Козлов эту историю хорошо знал, а может и комментировал, о чем могли доложить руководителю крайкома шептуны.

По поводу посещения Белоруссии он даже написал письмо Галине.

Слово Козлову.

«Я ездил в Белоруссию по приглашению. Было много встреч и разговоров. Встречался я и с генерал-лейтенантом, бывшим сотрудником Смерша. Он много мне поведал того, что я не знал. В частности, он сказал, что долгое время меня держали в тени из-за того, что мы разошлись. Все было бы иначе в нашей с тобой жизни. Все не могли понять, почему распался наш брак. Пройти такой сложный и опасный путь вместе и… такой эпилог… Да, разбили кувшин счастья».

10 лет спустя губернатор Краснодарского края Николай Кондратенко тоже подписал ходатайство о присвоении Александру Ивановичу Козлову звания Героя России. Причиной молчания были непростые отношения президента РФ Бориса Ельцина и губернатора Кубани Николая Кондратенко.

И белорусы, и краснодарцы указывали, что за время «работы» в Борисовской разведшколе Александр Козлов собрал данные на 29 официальных сотрудников и 57 агентов разведывательных органов Третьего рейха, а до этого героически сражался с немецко-фашистскими оккупантами на подступах к Москве и в партизанских отрядах на территориях Смоленщины и Белоруссии.

В начале нулевых из ФСБ РФ в адрес Александра Ивановича пришло письмо, поставившее после постоянных многоточий послевоенного времени последнюю точку в борьбе ветерана за доброе имя. В нем есть такие слова:

«Дорогой Александр Иванович!

Невозможно переоценить вклад в Победу советских разведчиков, работавших в глубоком тылу врага. Мы с уважением относимся к Вашему подвигу и сочувствуем драматическим вехам в Вашей судьбе.

Мы рады, что справедливость восторжествовала, и Родина, хотя и с опозданием, смогла оценить Ваши боевые заслуги. Отныне Ваше имя занимает достойное место в истории советской контрразведки».

Журналист Александр Левченко, посетив его на месте нового проживания в поселке Горячий Ключ Краснодарского края накануне 60-летия Победы и беря интервью у героя-разведчика, поинтересовался активностью Абвера в заброске вражеской агентуры в тылы Красной армии.

Козлов ответил:

— Я лучше многих знаю, сколько агентов немцы засылали в нашу страну, скольким удалось «законсервироваться» и скольких гитлеровцы передали затем американцам. Так что, как не обидно, приходится мириться с жестокими, но, увы, все же оправданными методами работы спецслужб.

— Не жалеете о своем пройденном пути? — как-то спросил его сосед.

— Знаете, если бы все повторилось заново, то я бы не стал изменять судьбе и прошел бы непростыми дорогами «Сатурна» еще раз, — ответил разведчик.

— Снятся ли вам сны о войне?

— В «Сатурне» я заставлял себя просыпаться, как только что-то начинало сниться, потому что нечаянно мог проговориться. Не вижу снов я до сих пор.

Эти слова показывают, что Александр Иванович — личность неординарная, человек сложной судьбы. Его жизнь — это подвиг гражданина своей страны.

Когда его спрашивали, как он стал практически двойным агентом, он отвечал:

«Я не был профессиональным разведчиком. Стать им меня заставила жизнь. Проникнуть в немецкую Абвер-разведку профессионалу было невозможно. 17 абверкоманд создавались еще в начале войны. Каждая такая команда имела собственную разведшколу, в которой обучали агентуру. Агентов вербовали сами немцы в лагерях для военнопленных. Для этого туда засылались люди Абвера, которые в течение месяца «надевали шкуру» военнопленных. Их также били, они плохо питались, чтобы не выделяться.

Зато потом, после месячного срока, вербовщиков отправляли отдыхать на побережье и выдавали солидные суммы. В лагерях они выявляли людей, пронемецки настроенных или имеющих другую слабину, и докладывали начальству. Кандидатов отбирали и посылали в другой специальный лагерь.

После многочисленных проверок из самых интеллектуальных вербовали будущих курсантов разведшкол. И начинали их психологически обрабатывать…»