Ким Филби - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Я просиживала в воде часами, избегая таким образом утомительного общения. Буквально просиживала и плескалась, так как плавать было опасно из-за сильного течения, водоворотов и акул. Ким совсем не купался, прятался в тени. Кроме меня, никто не заходил в воду. Для кубинцев было слишком холодно — зима. Они смотрели на меня с содроганием, как будто я плескалась в проруби.

…Мы наслаждаемся одиночеством на берегу океана и наблюдаем за странным поединком. Маленький краб размером с шарик пинг-понга в угрожающей позе с поднятыми клешнями обороняется от наскоков большой собаки. Отважный краб, похожий на боксера в своей бойцовской стойке, пританцовывая, быстро перебегает из стороны в сторону. Трусливый пес прыгает вокруг него с грозным лаем на безопасном расстоянии, испуганно отскакивает и подбегает к нам, призывая на помощь. Ким отвлекает собаку, а я спасаю краба. Поддев книгой, выпускаю его в воду.

Но наше уединение длится недолго. К нам должны приехать гости, и обед откладывается на неопределенное время. А гости явились только к ужину, без объяснений и извинений. Кима при его пунктуальности это очень раздражало, хотя он и не подавал виду. Он вообще не любил сюрпризов. Как правило, нас не ставили в известность, кто такие вновь прибывшие и зачем пожаловали. Они пили, ели, лениво перекидываясь репликами. Казалось, к Киму это не имело никакого отношения.

Неподалеку от нас красуется бывшая экстравагантная вилла Дюпона, куда водят экскурсии. Испытывая презрение к богатству, Ким отказался от посещения дворца. Не захотел он посмотреть и дом Хэмингуэя, который не вызывал у него симпатии.

Зато в Гаване мы побывали в любимом ресторане Хэмингуэя «Флоридита». Попробовали его любимый напиток «дайкири» — коктейль из рома и лимонного сока. Самый главный компонент, придающий ему необыкновенную прелесть, — битый лед. Всю эту смесь бармен взбивает ритмичными движениями, ловко жонглируя шейкером. Кубинцы утверждают, что только здесь можно отведать настоящий "дайкири”, а еще говорят, как он опасен: «Вы пьете его легко, как воду, и не замечаете, что он ударяет в голову», — и для наглядности бьют себя ребром ладони по затылку.

Запугав нас таким образом, наши спутники заказывают вторую порцию, но только для себя. Я прозрачно намекаю, что нам хотелось бы проверить на себе, как это опасно. Но их не проймешь ни юмором, ни иронией. И они дословно, с теми же жестами повторяют свое предостережение. Из бара мы переходим в ресторан, где нас угощают шашлыком из хвоста крокодила. Я не могла побороть предубеждения и не попробовала его. Киму шашлык не понравился — суховат и жестковат.

Город не в силах сохранять свою увядающую красоту, штукатурка на архитектурных шедеврах осыпается. Нищета бросается в глаза, но люди кажутся веселыми и беспечными. Возникает ощущение, что никто не работает. Это впечатление, разумеется обманчивое, усиливают телевизионные передачи, в которых с утра до вечера беспрерывно танцуют. Все продукты и товары в магазинах отпускаются по карточкам, в свободной продаже — только мороженое.

Большую часть времени находимся в пути. Протокольные встречи, рассказы о завоеваниях и достижениях социализма… Лица, лица…

Несколько дней проводим в Санта-Кларе. В красивом особняке, где мы живем, за столом всегда много гостей. Вечером хозяин занимает место бармена, но обслуживает только себя. И за столом бутылка у него под рукой, и наливает только себе. Это выглядит странно, но устраивает нас больше, чем азиатская напористость. Другая крайность.

Наслышанные о красоте кубинских женщин, мы не увидели ни одной, достойной этого определения. Может быть, все красавицы ведут только ночной образ жизни? Но и красотки кабаре, где мы однажды побывали, выглядели так карикатурно, что напомнили нам с Кимом образцовских кукол.

Запомнились приятная прогулка по озеру и пикник с шашлыками на берегу. Наш хозяин провел несколько лет в Москве. Совершенствуя, свою основную профессию — разведчика, он научился делать и шашлыки. И этим особенно гордился. Нанизывая кусочки мяса на шампуры. он улыбался и, обращаясь к Киму, бормотал одно слово: «Муку, муку, муку…» Мы ломали голову, что бы это значило. Оказалось, «Москва». Не знаю, насколько он преуспел в своей профессии, но шашлык был жесткий, как лангет «по-красноярски».

Большое удовольствие доставила нам морская прогулка на катере. Ныряльщики поднимали со дна огромные розовые раковины и омаров. Способ их разведения гениален по своей простоте. На небольшой глубине закрепляют старые автомобильные покрышки, которые омары приспосабливают под свои гнезда. Остается только нырнуть и забрать их голыми руками. И вся охота.

Прошел месяц. Мы вернулись в Гавану и стали собираться домой. Здесь начались отсрочки и раздражающая неопределенность. По чьей-то оплошности мы пропустили нужный нам рейс. На ожидание следующего ушло еще две недели. И только в конце ноября мы покинули Кубу. Наш корабль-сухогруз «Янис Ленцманис» был поменьше «Голубкиной», но столь же комфортабелен. Загрузив его трюмы апельсинами и грейпфрутами, погрузили и нас. И мы снова наслаждаемся своим уединением и созерцанием безбрежных вод…

На этот раз перемена погоды была еще более контрастной: из тропической жары мы попали в зимний холод. Погода испортилась в самый неподходящий момент — когда мы приближались к Стамбулу. Пошел густой снег, и мечети потонули в тумане. Проходя узким проливом, мы видели бегущие машины, свет в окнах домов. Светились окна и в доме, где когда-то жил Ким. Говорят, теперь на этом доме красуется мемориальная доска: «Здесь жил в 1947–1948 гг. великий разведчик Ким Филби».

Не миновал нас и шторм. Была такая качка, что тяжелый ящик с бутылками воды носился по каюте, как на шарнирах. Спасаясь от него, я не успела подхватить опрокинувшийся графин с соком грейпфрута, и пошел насмарку терпеливый труд капитана, который собственноручно выжимал для нас сок.

…«Янис Ленцманис» шел другим курсом, и обратный путь оказался длиннее на два дня. 10 декабря мы прибыли в заснеженную Одессу. Там пересели на поезд и — в Москву.

— Как ни занимательна была кубинская эпопея, морской вояж доставил нам несравненно больше удовольствия. К сожалению, эта поездка тяжело отразилась на здоровье Кима. Он стал чаще болеть, заметно ослаб. Он считал, что на него пагубно повлиял кубинский климат.

Несмотря на свое болезненное состояние, Ким не был нытиком, он всегда бодрился и никогда не показывал виду, как бы плохо себя ни чувствовал. 26 января 1979 г. он писал М.П. Любимову:

«Вы пропускаете сегодня праздник, который устраивается для коллег, — в честь 16-й годовщины моего прибытия в Советский Союз, и Руфа с ее матерью устроили такую приборку в квартире, что мне некуда ступить. Поэтому я сообщу Вам новости возможно короче. (Все подробности — в марте.) Мы совершили два чудесных морских путешествия: Ленинград — Гавана — Одесса, слегка покачались всего три дня в Атлантике и еще три дня на обратном пути — в Средиземном море. А все остальное время море было как стеклышко, и ярко светило солнце почти все время. Прием на Острове Свободы был более чем радушным — толпы людей собирались всюду, куда бы мы ни шли. Это, конечно, очень лестно, но не совсем в моем духе. Да и климатические условия были как будто специально созданы для того, чтобы прикончить мои бронхи: очень влажное тепло на улице и холодный сухой воздух от кондиционера в домах. Таким образом, я вернулся в весьма скверном состоянии и столкнулся с грозной комбинацией в виде моих коллег, врачей и Руфы, которые отправили меня в больницу для обследования и приведения в порядок. Результат: ничего страшного! В легких чисто, как если бы их продули, и печенка выглядела такой красавицей при радиоизотопном обследовании. Так что, видите, чего можно добиться в результате (почти) пятидесятилетней диеты из алкоголя и табака! Никогда не надо отчаиваться!