Макс Ронге - Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке

Как я и предполагал, русские не отказывались от содействия в деятельности своей широко разветвленной шпионской сети находившегося в Вене военного атташе. Правда, установленное за ним негласное наблюдение долгое время не давало результатов, но потом разоблачения посыпались как из рога изобилия.

С начала марта 1913 года венское управление полиции, агентурная группа «Эвиденцбюро» и командование военными учебными заведениями занимались братьями Яндрич. Один из них, а именно Чедомил, был обер-лейтенантом и слушателем военной школы, а другой, Александр, — бывшим лейтенантом. Одновременно возникли подозрения и против лейтенанта Якоба. При этом наши наблюдатели установили, что в квартире фельдфебеля в отставке Артура Итцкуша появляется полковник Занкевич. После третьего посещения им Итцкуша против фельдфебеля было начато следствие.

В общем, в начале апреля не осталось сомнений в том, что все нити вели к Занкевичу, сумевшему завлечь в свои сети также и отставного полицейского агента Юлиуса Петрича и железнодорожного служащего Флориана Линднера. Все замешанные в шпионаже были арестованы, и мне было приказано доложить об этом министру иностранных дел. Когда я закончил свой доклад, граф Берхтольд от изумления застыл как соляной столб и долго молчал. Поэтому мне пришлось повторить свой вопрос о том, что он в связи с этим намерен предпринять. В результате Занкевич отправился вслед за своим предшественником назад в Россию, прихватив с собой в качестве трофея донесения обоих братьев Яндрич и других своих вышеназванных шпионов.

Вскоре к нам в руки попали еще два его помощника, Беран и Хашек, которым он предложил отправиться в Стокгольм за получением вознаграждения. В задачу Берана входило проведение разведки в корпусном районе 8-го корпуса, штаб которого располагался в Праге, и оправка полученных разведданных непосредственно в Петербург. Он клялся в своей невиновности и придумал себе довольно странную отговорку, будто бы причиной его общения с Занкевичем являлось заблуждение в том, что русский исходя из развратных соображений хотел через него познакомиться с одним офицером. В этой связи в приговоре было специально отмечено, что в таком случае Занкевич вряд ли обратил бы внимание на высокопоставленного офицера. Таким образом, честь полковника была сохранена хотя бы в данной столь щекотливой области.

Запомнился еще один сам по себе достаточно простой процесс по делу некоего Ицкуша, ибо на нем я в последний раз выступал в Вене в качестве военного эксперта по вопросам, связанным со шпионажем. На суде адвокат, на этот раз доктор Розенфельд, как это зачастую практиковала защита, попытался отклонить мою кандидатуру. В принципе мне можно было спокойно покинуть зал судебных заседаний, так как советник земельного суда доктор Альтман и прокурор доктор Хюбель настолько хорошо разобрались в материалах дела, что в моей помощи не нуждались.

Исходя из предыдущего опыта мне наконец удалось добиться у правительственных инстанций разрешения на установление негласного наблюдения за новым русским военным атташе с первого же дня его прибытия в Вену.

Однако радость от достигнутых успехов была омрачена одновременным разоблачением двух предателей в собственных рядах.

Весной 1913 года мне предложили купить немецкие секретные приказы о проведении мобилизации. Тогда я немедленно связался со своими германскими коллегами, и общими усилиями нам удалось обнаружить источник утечки этой информации. Предателем оказался писарь штаба крепости Торн [82] Торн – немецкое название города Торунь в Польше. немецкий унтер-офицер по фамилии Велькерлинг.

Наша замечательная дешифровальная группа раскрыла шифр этого очень ловкого шпиона, что во многом позволило узнать, насколько велик был масштаб предательства Велькерлинга. Позднее, уже после краха монархии, один офицер русской разведки признал, что этот унтер-офицер являлся одним из самых ценных агентов России.

Несмотря на неприметную должность, которую занимал Велькерлинг, причиненный им вред оказался настолько велик, что его разоблачение могло справедливо послужить поводом для настоящей сенсации. Но это дело так и осталось в тени из-за того, что почти одновременно с ним был раскрыт поистине ошеломляющий случай в нашем лагере.

В начале апреля 1913 года в Берлин из Вены было возвращено никем не полученное письмо «до востребования», где для выяснения отправителя оно и было вскрыто. В письме обнаружились 6000 крон в банкнотах и два известных шпионских адреса, один — в Париже, а другой — в Женеве (улица Принца, дом номер 11, месье Ларгье).

Майор Вальтер Николаи, возглавивший с начала 1913 года разведывательное управление германского Большого Генерального штаба [83] Во времена Германской империи система Генерального штаба включала в себя центральный Большой Генеральный штаб в Берлине, штабы соединений и прикомандированных к дивизиям офицеров Генерального штаба. Начальник Генерального штаба являлся шефом всех офицеров Генерального штаба, независимо от места их службы. , сразу понял, что письмо указывает на наличие опасного шпиона, и немедленно переслал его нам, так как посчитал, что шпиона следовало искать, по всей видимости, в Австрии. С вполне объяснимым рвением мы горячо принялись за это, несомненно, крупное дело. Однако у нас не было никаких отправных пунктов для установления личности адресата. Это лицо вполне могло жить в Вене и, вероятно, не смогло получить письмо из-за болезни, а может быть, и по какой-либо другой причине. Но с такой же вероятностью этот человек мог проживать и за пределами Вены и лишь иногда наведываться в столицу.

Опрос на почте никаких результатов не дал — никто не мог вспомнить, приходили ли раньше письма с таким же адресом. Нам оставалось только надеяться на то, что рано или поздно за посланием явится либо сам адресат, либо присланный им человек. Однако из-за неосторожного обращения письмо пришло в такое состояние, что получатель мог сразу догадаться, что дело нечисто. Поэтому мы изготовили другое, отправили его из Берлина через немецкий Генеральный штаб и организовали наблюдение за окном приема и выдачи почтовых отправлений.

Одновременно было начато осторожное расследование на другом конце следа. Парижский адрес мы оставили в покое, так как в нем отсутствовала какая-либо определенная фамилия и существовала высокая вероятность угодить непосредственно в пасть французской контрразведки, что могло испортить все дело. А вот с месье Ларгье все было иначе. Если им являлся тот же человек, услугами которого в Эксле-Бене и Марселе мы пользовались в 1904–1905 годах, то можно было рассчитывать на положительный результат. И действительно, мы установили, что французский капитан Ларгье вышел в отставку и теперь проживал в Женеве. Организованное за ним тщательное наблюдение показало, что он по-прежнему «работал» на разные государства и имел в своем подчинении много людей. Это не приблизило нас к цели, но мне результаты наблюдения показались достаточно важными, чтобы для нейтрализации обнаруженной опасности выделить на это дело последний грош из наших скромных денежных средств.