Макс Ронге - Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке

По документам министра Пашича можно было проследить все этапы широко задуманной политики по усилению Сербии, ее связи со славянами в Австро-Венгрии, прежде всего с чехами, и даже с венграми, которые препятствовали вывозу из Сербии свиного жира. На первый взгляд это было нелогично. Однако при более детальном рассмотрении вопроса становилось понятно, что такое делалось умышленно, чтобы вызвать недовольство его переизбытком, что способствовало росту устремлений завоевать свободный выход к морю. После же аннексии нами Боснии и Герцеговины общая политическая линия Сербии заключалась в скрытом вооружении и в проведении ловкого маневра, который в глазах мирового общественного мнения должен был взвалить вину за развязывание войны на население Боснии и Герцеговины, а следовательно, на Австро-Венгрию.

Перед войной при содействии чехов и южных славян сеть сербского шпионажа опутала всю Австро-Венгрию. Как следовало из кассовой книги их военного министерства, только в 1914 году были сделаны выплаты пятидесяти трем агентам в Боснии и Герцеговине, тридцати одному шпиону в Хорватии и Словении, пяти соглядатаям в Венгрии и двойному агенту инженеру Кралю в Софии, передававшему сербскому военному атташе задания нашего военного атташе.

Еще более интересные данные обнаружились в кассовых книгах по учету расходов секретного фонда сербского премьер-министра. Из них следовало, что боровшиеся за рубежом против Австро-Венгрии политические деятели, как то: Моисей Хинкович, Зупило, Луйо Бакотич, профессор Райс, Густав Грегорин, Иво и Луйо Войновичи и, наконец, доктор Эмиль Гаврила — получали из этого фонда весьма солидные вознаграждения. Например, с 29 мая по 3 июля 1915 года только Зупило заработал 12 000 динаров.

Ряд наших агентов оказались двойниками. Среди них был и Таушанович, продавший сербам наш шифр, полученный в разведывательном пункте в Панчове. Значился там и международный шпион мошенник Кужель, пытавшийся выдать сербскому посланнику в Афинах наших агентов в Салониках, а также албанец Байрам Кур, который долгое время вел двойную игру. Кроме того, мы узнали, что один служащий сербского происхождения, руководивший во время балканской войны нашей станцией радиоразведки, развернутой на границе с Боснией для перехвата сербских радиограмм, выдал этот секрет сербской организации «Народна одбрана».

Ряд документов сильно компрометировал династию Карагеоргиевичей. Так, из записей дневника окружного префекта Смедерево [277] Смедерево – город в Сербии на стечении Моравы и Дуная в 50 км от Белграда. В Средневековье город был столицей и самым крупным городом Сербии. В 1458 г. город был полностью захвачен Османской империей и в 1459 г. преобразован в санджак Смедерево. Седо А. Контича, датированных 1909 годом, следовало, что эта династия пользовалась в политических кругах Смедерево и в районе реки Морава дурной славой вследствие вызова в суд в 1879 году Петра Карагеоргиевича [278] Имеется в виду конфликт Петра Карагеоргиевича с королем Миланом, подозревавшим его в желании захватить власть в стране. , Лукича из города Милошевач и портного Милана Шеляковича, обвинявшихся в нелегальном приезде в Сербию в целях убийства правящего монарха.

Еще хуже было письмо С. Лукашевича Пашичу от 1905 года и его копия, направленная королю, в котором содержалась угроза предания гласности чудовищных фактов в случае неудовлетворения «справедливых денежных требований» Лукашевича. Речь шла об убийстве по приказу Петра короля Александра Обреновича, о подготовке вторжения сербов в Черногорию при помощи обмана пограничной стражи подложными документами, получении комиссионных при размещении заказов на закупку артиллерийских орудий, о намерении Петра отравить черногорскую княжну Ксению, если она обручится с королем Александром Обреновичем, и подобных вещах. Как следовало из сербской бухгалтерии, Лукашевичу все же удалось получить таким путем свои деньги.

В отличие от Пашича сербские разведывательные органы своевременно уничтожили свои документы. Вот только в Лознице эта мера предосторожности, принятая во всех разведках мира, соблюдена не была. В результате весной 1916 года в городе Баня-Лука начался грандиозный судебный процесс над 156 обвиняемыми, а осенью в окружном суде Сараево прошло слушание по делу еще тридцати девяти подсудимых. Дело заключалось в том, что начальник агентурной разведки в Лознице капитан Коста Тодорович тщательно вел дневник и список агентов. Здесь уместно будет заметить, что он был произведен в майоры, командовал отрядом националистов и в сентябре 1914 года возле села Власеница покончил с собой, чтобы не попасть в плен. Благодаря дневнику Тодоровича и ряду других документов военным экспертам и долгое время проработавшему в Боснии офицеру разведки подполковнику Георгу Сертичу удалось вскрыть всю историю сербской разведки и ее связи с организациями «Словенски Юг» и «Народна одбрана».

Большинство подсудимых, а именно 119 человек, были признаны виновными. При этом среди главных обвиняемых, приговоренных к смертной казни, но замененной по высочайшему указу на тюремное заключение, находилось шесть священников и четыре преподавателя. Этим не замедлил воспользоваться уже упоминавшийся Моисей Хинкович, который выступил с целым докладом, пытаясь выставить этот грандиозный судебный процесс по делу шпионов в свете судилища над безвинно пострадавшими. В унисон ему французские масоны, объединенные в организацию «Великий восток Франции» [279] «Великий восток Франции» – либеральная масонская организация Франции, основанная в 1773 г. , высказали дружескую симпатию «невинным жертвам австро-венгерской тирании» и надежду на скорое освобождение от ее гнета. Как будто бы французское правительство не принимало куда более жестких мер в отношении лиц, замешанных в государственной измене и подстрекательстве к бунту!

В Далмации, где, в общем-то, славяне вели себя лояльно, а сторонники итальянского ирредентистского движения после бегства доктора Роберта Шиглиановиша в Италию и назначения бургомистром Зары Цилиотто, а также осуществления полицейского надзора над подозрительными лицами, связанными с перебежчиком фенрихом Саймоном Толя, предавшим фон Герца, больше не давали о себе знать, неожиданно появились агитаторы, тайно призывавшие солдат к дезертирству. В результате даже отличные солдаты стали часто не возвращаться из отпусков, что было более чем странно. Однако, несмотря на все усилия, корень зла обнаружить так и не удалось.

Словенцы из ненависти к Италии выполняли свой долг, но было ясно, что они отложили свои надежды на объединение с хорватами лишь до конца войны. Поскольку это намерение наталкивалось на сильнейшее противодействие Венгрии, то все упорнее стала распространяться мысль о необходимости этого объединения вне рамок Австро-Венгрии. Причем такое мнение особенно характерно было для интеллигенции и молодежи в высших и средних учебных заведениях.