Коллектив авторов - Битов, или Новые сведения о человеке

Выйдя на перрон, мы не увидели поезда, на котором приехали в Москву. После коротких расспросов стало ясно, что состав нужно искать на запасных путях какой-то станции недалеко от Москвы. Нам посоветовали добраться туда на электричке. И вот мы уже едем в неведомом направлении. За окнами мелькают составы, светофоры, полустанки, придорожные строения. Наконец заветная остановка. Мы вышли, и нашим глазам открылись бесконечные подъездные пути со стоящими на них поездами. Сойдя с перрона, мы стали пробираться под брюхами вагонов, перешагивая буераки, стрелки и запасные пути. На кочковатой земле между путями валялись искореженные железки, банки из-под пива, пустые тарные ящики. Пройдя около километра трудной дороги, мы обнаружили красно-коричневый состав, напоминавший по цвету «Красную стрелу». Мы пошли вдоль него, читая номера вагонов, и остановились у вагона, в котором приехали. Я постучал по его днищу найденным кирпичом в надежде, что кто-нибудь услышит. Действительно, открылась дверца, и на большой высоте вагона появилась наша проводница, которая, казалось, была совсем не удивлена нашим появлением. Она ушла куда-то в глубь вагона и вновь показалась с рукописью в руке. Счастью моему не было предела!

Мы проделали обратный путь, так же ныряя под днища вагонов и спотыкаясь между рельсами. А когда поднялись на перрон, то совершенно неожиданно увидели пристанционный буфет, где продавалось пиво. По существу, это было просто пивное заведение. Зрелище торговой точки привело нас в восторг. Вид, предложенный нашему вниманию, поражал своей первозданной красотой. Скорее, этот вид можно было назвать натюрмортом. Зеленые стены гармонировали с синим потолком, а янтарного цвета пиво резко, на контрасте, выделялось на их фоне. Выпив сразу по две кружки волшебного целительного напитка, мы возымели необходимые силы для продолжения жизни и вышли в город. Абсолютной неожиданностью для нас стало то, что мы находимся всего лишь на площади Рижского вокзала, откуда нам открывался путь в любом предпочтительном направлении.

Андрей Георгиевич Битов до своей физической смерти уже несколько раз умирал, и всерьез.

С трудом выкарабкивался.

Как-то его пригласили на интервью в прямой эфир популярной телепрограммы. Ведущий задал вопрос, а Битов остался сидеть неподвижно. Это была клиническая смерть. Передачу прервали рекламой. Немедленно позвонили в «Скорую». Ведущий метался по студии. В это время Андрей Георгиевич пришел в себя, открыл глаза и неторопливо начал отвечать на тот вопрос, который ему был задан несколько минут назад, не осознавая всей драматургии момента.

На выставке в Государственном музее А. С. Пушкина, посвященной 75-летию А. Битова

Всего за три дня до скорбной новости, 30 ноября 2018 года, Анна Бердичевская опубликовала в фейсбуке его фотографии: «Только что вернулась от любимого писателя. Давно не виделись, лето Андрей Георгиевич провел на даче под Питером. Исписал там три толстых тетради, компьютер забросил – “стал настоящим писателем”. Главная новость – правнучка родилась! На кухне за чаем призадумался: “Если мои 81 сложить с возрастом всех моих детей, внуков и правнуков – получится, что я старше Санкт-Петербурга…”»

А в понедельник вечером 3 декабря Анна по телефону приглушенным голосом подтверждала страшный факт его смерти: «Я в больнице. Он был со вчерашнего дня в искусственной коме. Я торопилась приехать, но опоздала»…

Однажды к Андрею Георгиевичу опоздало очень много людей – пассажиры целого вагона поезда. Он любил придумывать памятники. Чижику-Пыжику на Фонтанке в Петербурге. Памятник салу ему хотелось установить в Киеве с надписью «от благодарных москалей!» Памятник Хаджи-Мурату под Тулой. А тут он задумал в Михайловском установить памятник зайцу, который перебежал в 1825 году дорогу Пушкину. Суеверный Пушкин повернул коней обратно и избежал участия в восстании декабристов.

На открытие памятника Зайцу должно было приехать немало достойных людей, но в Москве случился какой-то коллапс на дорогах, и все разом опоздали. Андрей Георгиевич пришел к начальнику поезда и сказал: «Вы знаете, у меня вагон идиотов. Никто не успел к отправлению поезда. Я не могу ехать на открытие памятника один. Вы можете мой вагон отцепить и отправить несколько позже?» Начальник посмеялся и распорядился задержать отправление. Незначительно. Но за эти пару десятков минут все, в том числе и я, успели добежать до «вагона идиотов»…

Поезд благополучно шел в пушкинскую сторону. Я вышел в тамбур вагона. За суетой все забыли, что наступает двухтысячный год, Миллениум… Из туалета выглянул Битов и позвал меня. Я вошел, он развернул меня к зеркалу, кивнул на отражение: «Так вот ты какой, человек двадцать первого века!»… Никогда не забуду наши с ним физиономии в зеркале…

На ночном полустанке Андрей Георгиевич вышел покурить. Сел на лавочку на перроне. Я увидел, как к нему подошла милиция. Предчувствуя недоброе, я направился на выручку. Толстый милиционер пренебрежительно спросил Битова: «Ты кто?» Андрей Георгиевич спокойно ответил: «Я русский писатель». – «Чо? – не понял милиционер. – Будешь у меня объяснительную писать в отделении!» Обошлось! Вот так с пушкинской легкостью его находили сюжеты.

Потом было Михайловское и открытие памятника, савраска, груженная местным самогоном и пирожками, цветные воздушные шарики вокруг монументального зайца. Мой телевизионный сюжет об этом событии до его отправки в Москву попросили во Пскове скопировать местные репортеры. Скопировали, показали у себя. А в Москву сюжет не передали. Сказали, что аппаратура сломалась. Смотрели на меня и смеялись между собой, как легко они провели московского журналиста.

И только через пару лет Андрей Георгиевич признался, что памятник зайцу в бронзе отлить не успели. Битов, не моргнув глазом, перерезал ленточку у символического верстового столба со временным зайцем…

Андрей Георгиевич вывел несколько формул, определявших творческий метод поэта и закономерности его биографии. А кому же еще открыть эти формулы, как не гению, который жил среди нас!.. И Александр Сергеевич откликался на изыскания Андрея Георгиевича. Он начал помогать в разных жизненных ситуациях – стоило только попросить. Поезд, который получилось задержать, памятник, который открыли, несмотря на отсутствие памятника, – это все был Пушкин. Вдвоем с Битовым.