Светлана Замлелова - Эдуард Стрельцов. Воля к жизни [litres]

Находясь в Комендантском ОЛП в 1959 году, Стрельцов допустил одно нарушение режима, за что был лишен ранее начисленных зачетов в количестве 90 дней.

За добросовестное отношение к труду и примерное поведение приказом начальника того же ОЛП со Стрельцова указанное взыскание было снято. Находясь в Смородинской, а затем в Донской ИТК с 1960 года, Стрельцов проявил себя исключительно хорошо. Во время пребывания в колониях все время работал на производстве лекальщиком-инструментальщиком. К работе относился добросовестно.

Порученные работы выполнял своевременно и качественно.

Вел себя положительно, установленного режима не нарушал.

Во внерабочее время принимал активное участие в работе, связанной с благоустройством колонии, в аварийных работах, за что имел несколько благодарностей от администрации колонии.

В 1962–1963 учебном году обучается в 9-м классе общеобразовательной школы. Являлся участником слета передовиков труда.

Исходя из вышеизложенного, суд считает: Стрельцов доказал свое исправление, а поэтому, руководствуясь ст. 363 УПК РСФСР,

ОПРЕДЕЛИЛ:

Стрельцова Эдуарда Анатольевича от неотбытого срока наказания два (2) года, три (3) месяца, десять (10) дней лишения свободы условно-досрочно освободить.

В тот же день, расписавшись в тюремной ведомости, он вышел за ворота колонии. Снаружи его уже поджидали Виктор Шустиков, Георгий Каменский и Софья Фроловна, приехавшие, как обычно, на «Москвиче» Шустикова. Софья Фроловна так разволновалась, что не смогла выйти из машины, а Шустиков и Каменский бросились навстречу освобожденному. Первым делом, как только уселись в машину, Стрельцов сделал глоток коньяку, а потом вдруг попросил притормозить. И, выйдя на улицу, снял с себя тюремный ватник да запустил его в ближайший овраг. После чего попросил Шустикова посигналить. Так он прощался с последней остановкой на лагерном этапе. Так перевернулась еще одна страница его жизни. Впереди ждала неизвестность. Но даже эта неизвестность была лучше уходящей в прошлое определенности.

Когда в 1957 г. Г.Д. Качалин отозвался о Стрельцове как о неопытном игроке, он имел в виду отсутствие у молодого футболиста самообладания и сложившегося, уверенного стиля игры. Многие тогда критиковали Стрельцова за лень, за простои на одном месте, за пассивную манеру. Но к 1958 г., как написал сам он впоследствии, у Стрельцова стал складываться собственный стиль игры. Появлялись уверенность и привычка находить собственные решения на поле, появлялось то самое видение поля, когда для оценки ситуации не нужно вертеть головой – каким-то интуитивным образом расстановка сил, положение игроков верно распознавались им без оглядки. Он стал осознавать, что прежде неосознанное нежелание постоянно находиться в движении, та самая «лень», за которую упрекали тренеры и журналисты, это вовсе не лень, а свой личный режим игры с учетом плоскостопия и необходимости беречь силы. И уже осознанно он не бегал за мячом, с которым, по его оценкам, ничего не мог сделать. Зато к мячу, обещавшему гол, он мчался, не жалея сил. Он стал действовать более самостоятельно, оценивая ход игры и решениями своими порой приводя опекавших его защитников в недоумение. Просчитать его действия становилось все сложнее. В арсенале приемов появлялись новые, не усвоенные на тренировках, а изобретенные тут же, по ходу игры. Сама игра, развитие событий подсказывали, как лучше действовать, как использовать знакомые приемы в новом качестве, в новом варианте. И тогда разученные, доведенные до автоматизма на тренировках движения и приемы менялись до неузнаваемости, становились чем-то новым. Когда-то даже знаменитый пас пяткой стал экспромтом, логическим следствием ситуации на поле. И только потом прием этот был доведен до совершенства, став его фирменным трюком. К 1958 г. вместе с обретением своего стиля он уже относился к футболу не по-мальчишески, не только как к удовольствию гонять мяч и забивать голы. Он ясно осознавал, что футбол – это творчество, что тренировка и советы наставников – еще не все, игра требует непрерывной мысли, решимости, хитрости, воображения, раскрепощенности. Сила, уверенность, опыт формировали футбольного творца – раскованного в движении, свободного в фантазии, уверенного в избранной тактике. Но… Все это вдруг оборвалось. Как мы убедились, вина его была полностью доказана, и ни Фурцева, ни Хрущев, ни КГБ не имели к его деянию никакого отношения. Когда в наши дни случается что-то похожее, когда известный человек нарушает закон, начинаются прения: нужно ли наказывать или с учетом его настоящих и потенциальных достижений лучше закрыть на преступление глаза. Но закон имеет смысл только в том случае, когда он написан для всех. В 1958 г. страна проявила волю и наказала одного из лучших футболистов. В 1963 г. та же страна проявила великодушие, простив преступление, за которое он понес наказание. И напрасно говорят, что Стрельцова сразу отвергли как прокаженного, что никто не хотел брать его в игру. Но ведь спортивная команда – это не богоугодное заведение. Конечно, ему сочувствовали. Но этого явно было недостаточно, все понимали: после такого перерыва играть вряд ли он вообще сможет. Сам Эдуард Анатольевич писал, что в разлуке с игрой физически окреп и раздался в плечах, от тяжелой работы стали сильнее руки, но специальная подготовка оставляла желать лучшего – какой футбол после пятилетнего простоя? Ведь играть-то придется не с третьим лагпунктом, и освещать игру приедут не корреспонденты «Леса – стране». И когда в мае 1963 г. тренер «Торпедо» Н.П. Морозов дал Стрельцову возможность сыграть матч с московским «Динамо» за дублеров, Стрельцов признал, что выносливости ему не хватает – чувствовал он себя после игры не лучшим образом. Выходить просто так на поле он не хотел, понимая, что болельщики ждут его и что разочаровать их не может. Игрок такого уровня не имеет права выступать, не будучи по-настоящему подготовленным. Впервые за команду мастеров он сыграл 25 июля 1963 г. в Одессе против «Черноморца», забив два мяча. Это именно после того матча в раздевалку принесли ящик шампанского, букет иван-чая и записку от Коли Загорского.

ОН СТАЛ ДЕЙСТВОВАТЬ БОЛЕЕ САМОСТОЯТЕЛЬНО, ОЦЕНИВАЯ ХОД ИГРЫ И РЕШЕНИЯМИ СВОИМИ ПОРОЙ ПРИВОДЯ ОПЕКАВШИХ ЕГО ЗАЩИТНИКОВ В НЕДОУМЕНИЕ. ПРОСЧИТАТЬ ЕГО ДЕЙСТВИЯ СТАНОВИЛОСЬ ВСЕ СЛОЖНЕЕ.

Этому матчу журналист А.Р. Галинский посвятил статью «Самый красивый гол Стрельцова». А газета «Черноморская коммуна» написала: «На двенадцатой минуте счет был 2:0 в пользу гостей. Центрфорвард «Торпедо» Стрельцов дважды заставил голкипера «Черноморца» Б. Разинского вынуть мяч из сетки. Первый гол Стрельцов забил со штрафного, а второй мяч направил в ворота ударом с хода – столь же сильным, сколь и неотразимым». Тот самый первый штрафной Галинский и назвал самым красивым голом. В книге «Центральный круг» В.К. Иванов описывает знаменитый угловой удар Валерия Лобановского: Лобановский сам изобрел этот прием, он разбегался и ударял по мячу так, что мяч летел сначала по прямой, но потом делал крутую дугу. Прием требовал филигранной техники и получался не у всех. Стрельцов, лишь однажды увидев этот прием в исполнении Лобановского, на следующей же тренировке повторил его с точностью. К этому же приему пришлось прибегнуть в игре против «Черноморца». Стрельцов рассказал, что импровизировал, подстраивался под ситуацию: когда уже он разбегался, чтобы послать штрафной в плохо прикрытый угол ворот, «стенка» «Черноморца» сдвинулась, и новое решение пришлось принимать в момент занесения над мячом ноги. На ходу он понял, что ситуацию спасет угловой удар, и отправил мяч в ворота. Мяч, поразивший и зрителей, и футболистов, заставивший А.Р. Галинского посвятить этому голу статью. Дело в том, что после удара мяч, словно заколдованный, вдруг исчез из виду и появился лишь с приближением к воротам судьи. Мяч лежал слева от вратаря в боковой сетке. Как он попал туда, никто не видел.