Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

При образовании огненного шара еще в защитных очках на лицо заметно пахнуло теплом. Этот сам по себе с виду незначительный факт произвел на меня впечатление, потому что в момент взрыва я находился в 25 км от его эпицентра.

Дальнейшее образование огромного грибовидного облака и поднявшаяся за ним пыль на большой площади, а также последующее образование вокруг „ножки гриба“ облачка правильной формы конусов представляли собой величественное зрелище как по красоте, так и по масштабам.

В жизни я много видел разрывов и взрывов, но этот взрыв не имеет с ними ничего общего и не может с чем-либо быть сравним…»

В архиве Ядерного центра хранится еще несколько записок участников испытаний. Однако они более «профессиональные», так как их авторы пытались рассмотреть в огромном «грибе», выросшем над казахстанской степью, «свои проблемы». Одних интересовало световое излучение, других – развитие ударной волны, третьих – уничтожение техники и разрушение всевозможных сооружений, четвертых – воздействие взрыва на живые организмы.

Каждое испытание – это комплекс исследований, и каждому участнику отводится строго определенное место. Поэтому записки зачастую интересны только специалистам. Впрочем, для этого они и писались.

В президиуме ЦК КПСС весь август было приподнятое настроение. Успешное испытание водородной бомбы изменяло ситуацию в мире. И надо было подготовить специальное обращение к народам планеты, чтобы еще раз показать преимущества социалистического строя. Одновременно люди должны понять, кто именно стоит на страже всеобщего мира.

Было написано несколько вариантов правительственного сообщения. Но в конце концов решили остановиться на «традиционном варианте», то есть уверить общественность в мирных устремлениях СССР и, как всегда, потребовать полного контроля ООН над ядерными вооружениями и полного их уничтожения.

Эйфория от успеха испытаний постепенно сошла на нет, потому что по запросу Г. М. Маленков получил информацию о возможностях атомной промышленности. В. А. Малышев и Б. Л. Ванников сообщили ему, что «проверена возможность обеспечить к 1 января 1954 г. производство 5 штук водородных бомб (1 бомба изготовления 1953 года и 4 бомбы мощностью по тротиловому эквиваленту 1 миллион тонн)».

Однако далее они сообщали, что для этого потребуется перестройка работы плутониевых и диффузионных заводов, а также коррекция испытаний новых зарядов – в них нужно будет использовать только плутоний, а уран-235 полностью пустить на водородные бомбы.

Как опытный хозяйственник Маленков понимал, что ему докладывают оптимистический прогноз развития событий, но на самом деле изготовить даже пять водородных бомб до конца 54-го года не удастся…

В конце августа в ЦК партии пришла подробная докладная записка о результатах испытаний водородной бомбы. В ней подробно рассказывалось о конструкции бомбы, о контроле за ее изготовлением, об измерительной аппаратуре, о мощности ударной волны, об излучении и, конечно же, о воздействии взрыва на боевую технику, сооружения и подопытных животных.

На экземпляре докладной записки, который сохранился в архиве, дважды отчеркнуты абзацы в разделе, где оценивалось воздействие взрывной волны и излучения на животных. Кто именно это сделал, установить не удалось, но, бесспорно, этот раздел записки произвел сильное впечатление на читателя.

В нем, в частности, значилось:

«Для изучения воздействия взрыва животные были размещены на различных дистанциях до 6000 метров от центра поля.

Животные погибли от взрывной волны, от высокой температуры и излучения, размещенные открыто на грунте на расстоянии до 2000 метров от центра взрыва.

Животные, размещенные в траншеях, погибли на расстоянии 1500 метров, а в отдельных случаях – на расстоянии до 2000 метров.

В каменных домах животные погибли на расстоянии до 3000 метров и, частично, на расстоянии до 4000 метров от центра взрыва.

Животные, размещенные в танках на расстоянии 1000 метров, погибли.

Животные, расположенные в полевых фортификационных сооружениях (легкого типа блиндажи и убежища), расположенных на расстоянии до 1000 метров, погибли полностью и до 1750 метров – частично.

Ожоги у животных отмечены на расстоянии до 6000 метров включительно; контузии – до 3000 метров при открытом размещении…»

Именно тогда А. Д. Сахаров увидел орла, который сидел на обочине дороги. Он не взлетел, когда машина подошла к нему вплотную, – все увидели, что орел от огненной вспышки ослеп.

С тех пор я иногда называю атомщиков «слепыми орлами»…

Поводом для появления подробных характеристик на ученых, стоящих во главе Атомного проекта СССР, послужило избрание новых членов Академии наук. И. В. Курчатов подготовил такие документы, но затем их пришлось направить министру среднего машиностроения, а тот, в свою очередь, передал их в ЦК партии.

Как ни парадоксально, но руководители партии и правительства знали только Игоря Васильевича Курчатова, встречались с ним, не раз беседовали. А кто же работает вместе с ним? И можно ли им доверять?

Кстати, предстояло вырабатывать ядерную стратегию страны на будущее, кого привлечь к этой работе?

Характеристики были подготовлены на Ю. Б. Харитона, Я. Б. Зельдовича, А. Д. Сахарова и М. А. Садовского.

В архивах сохранились только три из них. Характеристика на Садовского, наверное, затерялась где-то в документах Семипалатинского полигона, научным руководителем которого и был Михаил Александрович.

Характеристики подписаны И. В. Курчатовым.

О Юлии Борисовиче Харитоне:

«Ю. Б. Харитон является бессменным научным руководителем работ по созданию атомного оружия с самого начала разработки проблемы. Харитон возглавил большой научный и конструкторский коллектив, создавший первую советскую атомную бомбу РДС-1, усовершенствованные изделия РДС-2, 3, 4, 5 и водородную бомбу РДС-6; этой работе Ю. Б. Харитон отдал 10 лет напряженного и самоотверженного творческого труда…

Ю. Б. Харитон лично разработал вопросы допусков и технических условий, обеспечивающих полное использование сферического сжатия. Ему принадлежит анализ вопроса о влиянии на мощность атомного взрыва различных отступлений волны от сферичности.

Ю. Б. Харитон дал полный анализ вопроса о нейтронном фоне плутония и допустимых примесей.

Без принципиального и тщательного анализа всех узлов конструкции, проведенного Харитоном, было бы невозможно достичь той надежности в работе, которая подтверждена всеми испытаниями конструкций, выпущенных КБ-11.