Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1941 годы

Председатель Тайного совета обратился к министру иностранных дел с вопросом: «Направляла ли Германия какие-либо послания с просьбой к нам напасть на Советский Союз?» Мацуока ответил так: «Что касается сотрудничества с Германией в германо-советской войне, Риббентроп запрашивал нас об этом 26 июня, а затем вновь телеграфировал по этому поводу 28 июня. В это время мы обсуждали содержание документа “О форсировании политики в отношении юга”. Мы ожидали войну между Германией и Советским Союзом. Поэтому не следует создавать у Германии впечатление, будто мы уклоняемся от наших обязательств».

Ответ Мацуоки содержал полуправду — давление на страну восходящего солнца в пользу нападения на СССР стало оказываться с 30 июня, когда Отт вручил Мацуока меморандум Риббентропа, призывавший японское правительство к немедленному вступлению в войну против СССР.

Из протокола допроса от 18 ноября 1942 г.

Свидетель — Коноэ Фумимаро.

Следователь — Накамура Кодзуо (Кодзо).

Секретарь — Курабаяси Торадзи.

«… Вопрос тридцатый. Принималось ли решение о нашей позиции в отношении Советского Союза на конференции в присутствии императора 2 июля 1941 года?

Ответ. Да, принималось. Я помню, что это решение было принято на всякий случай. Было решено произвести подготовку, с тем чтобы поступить в соответствии с обстоятельствами (выделено мной. — М.А .)…» [661].

Подобный лаконизм бывшего премьер-министра Японии отражал суть принятого решения в отношении Советского Союза.

30 июня принц Арака, давая оценку позиции, которую заняла Япония, сказал: «Это похоже на то, как если бы мы сидели на заборе и решали, куда спрыгнуть — на север или на юг». Однако, это высказывание не отражало действительного положения вещей. Япония «сидела на заборе» отнюдь не вольготно, а с гирей на ногах — гоминдановской армией и Национально-революционной армией на фронтах Китая. И на юг Япония уже «прыгнула» — было подтверждено решение «продолжать движение на юг» — во Французский Индокитай, несмотря на возможность войны с Великобританией и Соединенными Штатами. С севером дело обстояло иначе — нападение должно произойти тогда, указывал военный министр Тодзио, когда Советский Союз «уподобится спелой хурме, готовой упасть на землю» [662]. Спелой хурма должна была стать после того, как СССР будет окончательно повержен в его европейской части ударами вермахта. Для развязывания военных действий против Советского Союза необходимо было существенное ослабление дальневосточной группировки за счет переброски на западный фронт или развал и деморализация Красной Армии на Дальнем Востоке после ее окончательного разгрома в европейской части страны.

Япония вступила в войну против СССР без применения вооруженных сил, но при сохранении угрозы их применения. Наращивая свои войска в Маньчжурии и бряцая оружием, Япония подвешивала себе гирю на вторую ногу, тем самым становясь заложницей, самой же спровоцированной ситуации. Перенося сроки нападения на советский Дальний Восток — сначала на 1942 год, затем на 1943-й, японцы подсознательно отдавали себе отчет в том, что этого нападения так и не произойдет. И в этой ситуации Японии оставалось пребывать в ожидании, когда Советский Союз нанесет первым удар, имея на то все основания.

В одном из своих писем А.П. Чехов выразил следующую мысль: «Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него» [663]. Квантунская армия как ружье «провисело» в Маньчжурии пять лет, так и не выстрелив. Вместе с тем, это были демонстрация силы, оказание постоянного давления на Советский Союз, которые являлись очагом постоянной напряженности на советском Дальнем Востоке.

1 июля 1941 года в «Нью-Йорк геральд трибюн» появилась статья Джозефа Ньюмена «Япония все еще нацеливается на область южных морей». В ней говорилось: «Несмотря на то что советско-германская война вызвала на некоторое время повышенный интерес в Японии к Владивостоку, ее главное внимание, по сведениям хорошо информированных источников, по-прежнему сконцентрировано на районе южных морей. Планируются новые усилия по созданию т. н. Великой Восточно-Азиатской сферы взаимного процветания, которая будет включать в себя Французский Индокитай, Таиланд, Филиппины и Голландскую Восточную Индию» [664]. Статья, как и некоторые другие, была инспирирована Зорге через Вукелича с целью не только предупредить Америку о планах Японии, но и попытаться убедить Вашингтон в тщетности попыток договориться с Токио.

В круг знакомых Вукелича входил и аккредитованный в Токио корреспондент американского агентства «Юнайтед пресс» Гарольд О. Томпсон. К нему обратился Вукелич с предупреждением о готовящемся нападении Японии на Сингапур в надежде, что располагающий обширными связями американец сумеет найти способы и каналы, чтобы известить официальные органы своей страны и Великобритании. Вот как описал происшедшее Томпсон в своем письме, которое было опубликовано спустя двадцать лет:

«Я знал Бранко Вукелича лучше (чем Рихарда Зорге. — М.А .). Буки (прозвище Вукелича. — Прим. авт.) работал на агентство Гавас, а когда его токийское отделение закрылось, он стал безработным… Вукелич мне нравился, при случае он часто оказывал мне помощь. Но вот однажды он пришел и спросил, не хотел бы я узнать кое-что относительно планов захвата японцами Сингапура. Не забывайте, что Япония в то время еще даже не находилась в состоянии войны. Я разъяснил Вукеличу, что он ступил на опасный путь, что это уже шпионаж и что такие вещи не входят в компетенцию сотрудника органов прессы. Он рассмеялся и сказал… что у него… есть хорошие друзья среди японских военных. Тем не менее, я отказался выслушать его, еще раз его предупредил и подчеркнул, что в этих обстоятельствах больше не могу пользоваться его услугами.

Г. О. Томпсон» [665].

С трудом верится, что Томпсон не сообщил о полученной информации в соответствующие инстанции. Однако это письменное свидетельство дает основание считать, что Ньюмен и Томпсон были не единственными контактами, к которым Вукелич обращался с целью передать информацию о планах Японии. Среди таких контактов мог быть и британский военный атташе в Токио генерал-майор Фрэнсис Пиготт.

Для действия в южной части Индокитая 5 июля была сформирована 25-я армия, основу которой составили гвардейская дивизия и 21-я отдельная смешанная бригада. Для подготовки к выступлению требовалось 20 дней [666].

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ

ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

ТОКИО. 3 июля 1941 г.

По радио.

…

Германский военный атташе сказал мне, что японский Генштаб наполнен деятельностью с учетом наступления немцев на большого противника и неизбежностью поражения Красной Армии.