Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

«Около двух лет назад (1930–1931 гг. — М.А. ) в “Осака Майнити”, японской “Таймс”, вышла передовая статья, в которой говорилось: “Япония должна подчинить себе народы Востока и завоевать весь мир остриём штыка”. Эта последняя фраза отражает существо идей молодой Японии. Я встречал, — пишет О’Конрой, — те же убеждения вновь и вновь в сочинениях моих студентов, написанных для университетских экзаменов.

В учебных заведениях чувства патриотизма и преданности божественному императору поддерживаются через посредство организаций допризывной подготовки. Еще до того, как дети подрастают и достигают того возраста, когда они могут проходить военную подготовку, их учат традиционным гимнам и современным военным песням. Эти песни они поют хором; с детских лет и до самой смерти правительство не позволяет ослабеть их патриотическому энтузиазму. Вводятся всё новые праздники. Одним из национальных праздников по императорскому декрету, праздником, который празднуют с особенным энтузиазмом, является праздник в честь Дзимму тэнно («правитель Дзимму», мифический правитель Японии, восшествие которого на престол в 600 г. до н. э. считается началом создания японского государства. — М.А. )… В день рождения императора портрет или фотография Дзимму является предметом церемониальных поклонов под аккомпанемент соответствующих песен и музыки» [100].

«В корне всего этого антииностранного движения заложена расовая гордость, культура, патологически извращённая и взращённая государственными мероприятиями. Её внедряют в сознание каждого японца при его рождении и любовно культивируют в течение всей жизни. Это воздействовало на мозг и мировоззрение народа и сделало его жестоким. Это возвеличило японцев в их собственных глазах и преуменьшило значение всего остального мира; это помогает японцам забывать то, чего японцам не хотелось помнить, это дало им силы, позволяющие по-своему психологически обособиться от действительности. Такие факты, говорящие о том, что имперский флот был организован благодаря тому, что японцев обучали и тренировали 32 британских офицера; что армия была организована как гибкая организация благодаря французам и немцам… совершенно игнорируются… Новый рост патриотизма начинается в связи с последними беспорядками на Востоке. Весь мир в лице Лиги Наций и Соединённых Штатов выразил Японии своё осуждение. Вся японская нация узнала об этом осуждении, но она продолжала свою политику покорения Востока с полным хладнокровием. Она презирала всех варваров и не считалась с их осуждением. Япония ещё раз доказала своему народу, что она всемогуща» [101].

Росту патриотизма в немалой степени способствовала победа Японии в Русско-японской войне (1904–1905). В этой связи О’Конрой пишет: «Удачная война с Россией оказала влияние на умы японцев… Японцы считали, что теперь для них не существует ничего недостижимого. К несчастью, Япония стала баловнем всего мира. По всей вероятности, очень и очень немногие уяснили себе, что вмешательство президента Рузвельта вывело японскую нацию из весьма критического положения. Её армии и прочие ресурсы находились в состоянии крайнего истощения. Россия находилась в чрезвычайно невыгодном положении вследствие того, что ей приходилось переправлять солдат, лошадей, пушки через обширный континент, где зимы были страшно жестоки. Но внимательные наблюдатели, находившиеся в Маньчжурии к концу войны, до сих пор остаются при том мнении, что если бы война затянулась на непродолжительное время, исход её был бы совсем иной. Однако японский народ и весь мир считали, что великая Россия была побита маленькой Японией» [102].

«Можно только удивляться успехам Японской империи с 1868 г…Японцы заимствовали все западные изобретения, которые дала цивилизация, и в течение 50 лет приспособились к требованиям машинной промышленности Запада. Но опасность заключается в психологии японцев. Умственно и нравственно японцы не изменились; в этой области положение остаётся таким же, как и 500 лет назад… Убийства всё чаще играют значительную роль в жизни современной Японии. В течение последних полутора лет в английской печати сообщалось о двух политических убийствах в Японии. В течение этого короткого периода я лично слышал о двухстах политических убийствах. При этом я не включаю сюда обыкновенные убийства и имею в виду только убийства политического характера» [103].

«Внезапная эмансипация 1868 г. осталась непонятной массам. Впервые им дали свободу перемещения по империи; впервые им разрешили общаться и заключать браки друг с другом на различных островах и в различных областях империи. Эмансипация 1868 г. дала новому правительству 60 миллионов подданных, умственный уровень которых был уровнем детей. Эти 60 миллионов подданных жили повседневными заботами о хлебе насущном в течение пятнадцати веков; их можно было легко направить по любому руслу, научить мыслить как угодно; правительство вдохнуло в массы патриотизм, обосновывая его божественным происхождением народа. Эти идеи развивались в указанном направлении и ныне привели к угрожающему положению. Этот патриотизм по-прежнему стимулируется. Тот факт, что Японии позволили действовать по её собственному усмотрению в течение последних двух лет, что ей позволили презреть общественное мнение всего мира в Шанхае и Маньчжурии, ещё более убедило огромные и невежественные массы японцев в том, что Япония всесильна. Если державы не учтут всего этого, Япония медленно, но верно достигнет своей цели. Она подчинит себе народы Востока и попытается завоевать мир остриём штыка» [104].

О’Конрой утверждает, что для японцев характерен «недостаток умения логически мыслить»: «Феодальная Япония была, пожалуй, наиболее ярким примером, где цивилизация искусственно задерживалась и находилась в статическом состоянии. Поскольку речь идёт об оригинальном мышлении, это остаётся справедливым и для сегодняшней Японии. Я должен признать, что в течение 16 лет, проведенных мною в качестве профессора в Японии, когда я жил исключительно в кругу японцев, я не слышал ни одной оригинальной мысли, высказанной кем-либо из соотечественников моей жены. Самодовольство японцев, вероятно, в некоторой степени является следствием упорного игнорирования Запада. Недостаток умения логически мыслить приводит к тому, что японцы самым необыкновенным образом воспринимают то, что они читают и слышат. Большинство студентов, которые учились у меня или за которыми я имел возможность наблюдать, принадлежали к высшим классам общества, к знати. Это были люди в возрасте 24, 25 лет и моложе, т. е. сливки интеллигентной молодёжи Японии. Не раз я давал моим ученикам прочесть отрывок из книги, — не переводной, а одной из книг по истории Японии, — и затем обращался к группе, предлагая задавать вопросы по существу прочитанного. Мне никогда не удавалось добиться больше одного вопроса от целой группы. Это не было вызвано застенчивостью… Они просто не в состоянии сразу запомнить прочитанное и логически продумать содержание. Ум японца воспроизводит прочитанную им страницу, и только. Метафоры и аналогии для них совершенно пропадают…