Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

На самом деле не все приводимое выше достоверно. Поездка Зорге курьером в Гонконг состоялась за четыре месяца до описываемых событий. Непонятно, какие документы по поручению германского посла Зорге мог везти в Манилу, столицу Филиппин, входивших в качестве автономии в состав США.

К свидетельству Клаузена также следует относится с большой осторожностью: основное в его воспоминаниях — это стремление выпятить собственную роль в спасении нелегальной резидентуры.

Уместно спросить, каким образом в карманах Зорге оказались «отчеты на английском». Единственное объяснение — что «загулу» с Урахом предшествовала встреча с Одзаки, который передал ему полученные от Мияги переведенные документы (или же встреча с самим Мияги, правда, подобные встречи проходили крайне редко). Допустить подобную беспечность сложно, тем более что Зорге заезжал домой, где мог оставить полученные документы, если они у него были, прежде чем перейти к дружеской пирушке. Скорее всего, историю с документами в карманах Зорге придумал единственный источник этой аварии — Клаузен, истории, которая в последующем была расцвечена в зависимости от фантазии авторов, писавших о Зорге.

И еще: Зорге знал, что прислуга должна была докладывать о каждом шаге хозяина полиции, как бы она его ни «любила». Деньги, и документы Зорге хранил в тайнике, о котором знал Клаузен. Однако трудно представить, что Вейс, хорошо знавший Зорге и неоднократно бывавший у него в гостях, стал бы шарить по укромным уголкам квартиры своего друга.

С 6 мая по 25 июня 1938 г. из Токио было получено 25 шифртелеграмм, при этом отдельные информационные телеграммы разбивались на части и в это число входили и шифртелеграммы по организационным вопросам. Не исключено, что на основании сведений, получаемых от Шолля, Зорге действительно прямо в больнице составлял тексты для последующей шифровки и отправления в Москву. Как бы то ни было, число информационных шифртелеграмм, отправленных в это время, было не малым.

Еще в больнице Зорге подготовил телеграмму для отправления в Центр. Мемо от «Рамзая» — Центру от 27 мая 38 г.: «Просит выслать специального человека к Фрицу, который бы занимался также шифр. работой. Просит послать новую группу работников, независимую от него. Просит выслать по телеграфу на его банк около 1.500 ам. дол.».

Мемо Центр — «Рамзаю» от 15 июля 1938 года: «Запрашивается, получены ли полторы тысячи долларов, отправленные в июне. Дано указание подготовиться к поездке самому на встречу или к посылке жены Фрица в сентябре для передачи почты и получения денег /резервных/. Встреча состоится на том же месте, что и предыдущая.

В почте сообщить о результатах поездки Отт и доклады Шолла, а также сведения о дислокации войск на островах и на материке.

Просьба повторить телеграммы о жел. дор. батальонах и составе возд. сил в Маньчжурии, которые получены с большими искажениями.».

Зорге верил, точнее, надеялся, что встреча с Екатериной Максимовой все-таки состоится. Мемо «Рамзай» — Центру от 11 июля 1938 г.: «Напоминает о просьбе сообщить жене об отсрочке приезда. Полагает, что причины искажения телеграмм вызываются атмосферными неполадками в Висбадене в связи с летним временем.

Рамзаю отвечено, что жене об отсрочке его приезда сообщено».

Из письма Екатерине Максимовой, написанного в начале осени 1938 г.:

«Дорогая КАТЯ! Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то я был настолько уверен, что мы вместе летом проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести отпуск. Однако я до сих пор здесь. Во всяком случае, я убежден, что речь идет о нескольких месяцах, в худшем случае, буду в феврале уже дома. Однако я так часто подводил тебя моими сроками, что не удивлюсь, если ты отказалась от этой собачьей жизни и вечного ожидания и сделала отсюда соответствующие выводы. Я не могу на тебя обижаться. Так что мне не остается ничего более, как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и что все-таки есть перспектива осуществить нашу, пятилетней давности, мечту, наконец получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я еще не теряю, даже в том случае, если ее неосуществимость является полностью моей виной, или, вернее, виной обстоятельств, среди которых мы живем и которые ставят перед нами определенные задачи.

Между тем уже миновала короткая весна и жаркое изнуряющее лето, которое здесь в этой стране очень тяжело переносятся, особенно при постоянной напряженной работе. И совершенно особенно, при такой неудаче, какую я имел. У меня был очень болезненный несчастный случай, несколько месяцев я лежал в больнице. Правда теперь уже все в порядке, и я снова работаю по-прежнему. Во всяком случае, красивее я не стал. Прибавилось несколько шрамов и значительно уменьшилось количество зубов. На смену придут вставные зубы. Все это результат падения с мотоцикла. Так что, когда я вернусь домой, то большой красоты ты не получишь. Я сейчас скорее похожу на ободранного рыцаря‐разбойника. Кроме пяти ран от выстрела с времен войны, я имею кучу поломанных костей и шрамов. Бедная Катя — подумай обо всем этом получше. Хорошо, что я вновь могу над этим шутить, несколько месяцев тому назад я не мог этого; я должен был жутко много перенести. И при всем этом работать. Но я думаю, что я работу выполнил и могу спокойно этим гордиться. Ты ни разу не писала, получила ли ты те красивые подарки, которые я тебе посылал. Вообще, уже скоро год, как я о тебе ничего не слыхал. Разве это нельзя организовать через мою фирму? Пожалуйста, поговори об этом с начальником! К сожалению, станет все труднее тебе что-либо послать. Так что ты вынуждена подождать, пока я приеду. Постепенно я подбираю для тебя некоторые вещи. Что ты делаешь? Где теперь работаешь? Возможно, что ты сейчас уже крупный директор, который наймет меня к себе на фабрику, в крайнем случае, в мальчики рассыльные? Ну ладно, уж там посмотрим. Основное сейчас приехать домой, ибо здесь собачья жизнь в буквальном смысле этого слова. Будь бы это еще другая страна! А эта, побери ее черт.

Ну будь здорова, дорогая Катя, самые наилучшие сердечные пожелания. Не забывай меня, ибо я уже и так достаточно печален. Целую крепко и жму руку. Твой…» [667].

«Рамзай» действительно сильно пострадал в мотоциклетной катастрофе. У Зорге оказалась сломанная челюсть и выбиты почти все передние зубы. Лицо, если и не было изуродовано, однако несло на себе следы аварии. По словам очевидца, «шрамы на лице Зорге делали его похожим на японскую театральную маску, придавая его лицу почти демоническое выражение». Когда Зорге вышел из госпиталя, супруги Отт были особенно добры к нему, а фрау Отт даже пригласила его пожить у них, пока он окончательно не поправится [668].