Михаил Козаков - Третий звонок [litres]

В каждом телесериале или фильме, если режиссер не мрачный мизантроп, зануда и комплексант, занятый лишь самим собой, расковыриванием своих ран и полагающий, что лишь его внутренний мир, строй мыслей и художественных образов и его взгляд на происходящее вокруг способны поразить публику, должны быть светлые, счастливые и смешные куски. Ну, хотя бы по закону контраста. Ведь жизнь, как известно, полосатая. Чего стоил бы великий Феллини без чувства юмора или сарказма? Бывают ли великие без юмора?

В моем невыдуманном израильском телесериале просто необходимы светлые сцены. Да их и не может не быть, хотя бы потому, что он документален.

Маленький Мишка – очарование, он блаженствует в нашем дворце, и я, глядя на него, испытываю настоящее счастье и полноту бытия. Этого никогда, что бы дальше ни произошло, не следует забывать.

И в то же время, как всегда, чувство поразительной грусти: ведь все это временно, но ведь и сама жизнь временна. Хотя бы ради этих счастливых мгновений стоило менять жизнь последних московских лет, полную тоски, несмотря даже на творческие радости, очень кратковременные к тому же.

«Чайка» сыграна. Сделан и показан по телевидению документальный фильм «Я должен играть» – обо мне. Сняли для России тележурнал, где я ведущий, читаю там хорошие стихи: Пушкин, Тарковский, много из Бродского. Сыграно два десятка литературно-драматических концертов. Лучшие – в Иерусалиме и Тель-Авиве – как по успеху, так и по публике (в основном москвичи, ленинградцы – интеллигенция). Возникало ощущение 60-х годов, как где-нибудь в Политехническом или ленинградском Дворце имени Первой пятилетки. Так вот где она, та, моя публика! А я в Москве думал, куда она подевалась.

Мной озвучены для России пять фильмов компании «Уорнер Бразерз», лучший среди которых «Садовник» («Будучи там»), где я озвучил самого Садовника. Показал с успехом мою «Тень» в разных городах Израиля. Заработал в несколько раз больше, чем все, что получил за постановку «Тени» на «Мосфильме».

Смотрю спектакли в «Габиме», в Камерном и русскоязычном «Гешере», который вот-вот перейдет на иврит. Из понравившихся – «Гамлет», эксперимент в малом зале на 80 человек, «Розенкранца и Гильденстерна» уже видел в Москве, подождем на иврите, остальные спектакли мне не нравятся. «Гешер» приступает к булгаковскому «Мольеру», пока на русском, поживем – увидим.

И люди, люди, люди, московские и здешние! Сколько гостей я уже принял у себя в пентхаусе, сколько интересных разговоров! Марк Захаров и Олег Шейнцис, Зиновий Гердт, Сережа Юрский с Наташей Теняковой, Лазарев с Немоляевой, Окуджава с женой, Саша Калягин с женой, Гундарева с Шакуровым, Юра Башмет, Валера Гергиев, Юрий Темирканов, Юлик Крелин, Илья Баскин и Людка Штерн из Штатов… С моим американским другом Рафиком Бароном ездил по стране: Вифлеем, Иерусалим, Мертвое море, бедуины, Кинерет, Назарет и прочее. Мой фотоальбом закончился, надо заводить новый. Ведь Израиль как бы шестнадцатая республика несуществующего Советского Союза. «Все флаги в гости будут к нам». И слава Богу, есть с кем почесать язык.

Что ж, разве первые восемь месяцев можно считать пустыми и безрадостными? Ведь за каждой, даже короткой записью – жизнь, взлеты и падения, радости и огорчения. Как сказано у моего любимого Арсюши Тарковского: «Жизнь хороша, особенно в конце».

Когда-то в «Литературной газете» я вычитал эпиграмму, приписываемую Пушкину. Разговаривают двое, юноша и старик.

Юноша : О независимость, ты друг, ты идол мой. Души богатство не возвысит. Что деньги?

Старик : Деньги что? От денег, милый мой, и независимость зависит!

Стремясь к независимости, как ни относительно это понятие, я в России, тогда еще в Советском Союзе, пытался ее достичь, вкалывая и крутясь волчком. Театр-кино-телевидение-радио. Главное: «нет больших ролей, есть маленькие ролики». Они-то, эти маленькие ролики, еще с незапамятных времен «Убийства на улице Данте» и «Человека-амфибии», выручали. Ноги в руки – и с творческими вечерами по городам и весям нашей необъятной. Вкупе с московскими гонорарами это и составляло в месяц в среднем рублей семьсот – сумму по тем временам приличную. Конечно, на эти заработки ни дачи, ни шубы или камушков для жены не купишь. Машины – тоже. Правда, если сильно экономить, не ходить в ресторан ВТО, не ездить время от времени отдыхать на Пицунду или в Пярну, не принимать гостей – на «москвичок» можно поднатужиться. А если еще при этом не строить кооперативную двухкомнатную квартиру и не платить алименты многочисленным женам! Однако страха не заработать вообще и помереть с голоду не было. Эти ролики и концерты от Общества книголюбов, гонорары за фильмы и за озвучивание чужих картин («курочка по зернышку клюет») обеспечивали желанную независимость. «Независимость… Словечко-то ерундовое, но уж больно сама вещь хороша!» – как говаривал тот же Александр Сергеевич.

Подзаработав, можно было позволить себе поставить на телевидении «Фауста» или «Маскарад» за символический гонорар, а получив его, даже отправить целиком в помощь Чернобылю или приобрести путевку в Испанию и насладиться картинами Эль Греко, поглазеть на корриду. Словом, жили. Крутились, вертелись, вкалывали, каждый как мог. Однако было чувство этой пресловутой стабильности. И все в рамках своей профессии, я подчеркиваю – своей! А если еще народного СССР получить – к «Кремлевке» прикрепят, а потом и на Новодевичье свезут. На Ваганьковском уж точно место обеспечено.

И тут грянула перестройка, которую так долго мы ждали и готовили собственными руками. Обрушилась, как Берлинская стена, и под ее обломками оказались многие из тех, кто не чаял, что доживет до перемен. Ведь не всем дано открыть L-клуб на телевидении, торговать нефтью, покупать алмазы или продавать редкоземельные металлы. Не каждый актер или режиссер способен кланяться в ноги новым денежным тузам, пить с ними, развлекать за столом, паясничать, чтобы они расщедрились и отслюнявили отмытое на фильм, спектакль, телепередачу. Да и не на всё дадут! Кто платит, тот и музыку заказывает. В погоне за независимостью, в тайной надежде обеспечить ее, занимаясь только своей профессией – ничем иным более! – я и оставил свой дом на Ордынке, свою очень-очень малую родину.

А как живет израильский актер? Трудно. Так же крутится волчком, так же вкалывает: театр, радио, озвучание американских мультиков, халтура на ТВ, в кино… Лучше всего – у американцев сняться, если позовут, когда они что-нибудь снимают в Израиле. И реклама, реклама, реклама! Везде, где придется, вожделенная реклама, за которую платят по вышке. Молодежь, особенно студенты, подхалтуривают официантами, нянчат чужих малюток, устраиваются как кто может. Это израильтяне, с детства говорящие на иврите, для них и английский – не проблема. А мы? Нам-то без иврита и зверушку не озвучить. У нас остается только великий и могучий. Не улицы же мести, в самом деле, или офисы сторожить! Правда, я встречал здесь актеров из России, из бывшего Союза, которые работали и охранниками, и помещения убирали.