Вадим Эрлихман - Дракула

Обеим категориям любителей крови — демонам и неупокоенным мертвецам — издревле приписывали множество злодеяний. Древние вавилоняне верили в демоницу Лилит, которая по ночам прилетала к колыбелям младенцев и пила их кровь. В еврейских преданиях Лилит стала первой женой Адама, прекрасной и порочной — похоже, ее объединили с другим духом, суккубом, который, являясь по ночам к мужчинам в образе красивой женщины, отбирал их сексуальную энергию, которая, как и кровь, воплощала в себе жизненную силу. У древних греков было немало легенд о том, как умершие возлюбленные приходили к юношам, похищая их жизнь — одну из них пересказал Гёте в «Коринфской невесте». У тех же греков возникли легенды о духах в женском обличье, которые по ночам пили кровь людей, большей частью младенцев. Их называли ламии, эмпузы, стриги — последнее слово в современной Италии означает ведьму, а в Румынии — вампира ( strigoi ).

Но все эти существа были бесплотными духами, лишь для вида принимающими людской облик. Вера в оживших мертвецов, прежде бывших обычными людьми, пришла в античный мир из других краев — прежде всего, с севера Европы, от суеверных кельтов и германцев. Записывать истории о них начали еще в раннем средневековье: так, в 1031 году на церковном соборе в Лиможе рассказали, что тело некоего отлученного от церкви рыцаря каждое утро находили вдали от его могилы. О таких же случаях говорится в «Истории английских королей» Уильяма Ньюбургского (1196) — когда в округе начинали пропадать или неожиданно умирать люди, местные жители первым делом шли на кладбище. Вскрыв гроб какого-нибудь нечестивца или колдуна, его, как правило, находили неразложившимся и румяным, с губами, испачканными свежей кровью. В этом случае труп следовало проткнуть мечом («холодным железом», которого боится нечисть), а потом сжечь и развеять по ветру.

В Англии таких мертвецов называли cadaver sanguisugus (кровососущий труп). В Венгрии использовали более емкое название — «вампир», происходящее, по мнению ученых, от славянского «упырь». Упыри, правда, были не ожившими мертвецами, а духами людей, погибших неестественной смертью — это доказывает, что обе категории в поверьях четко не разграничивались. В польском и чешском языках вампира до сих пор называют «упырь». Это слово производится от «парить» или «пар» и связывается со славянским названием летучей мыши — «нетопырь». Менее вероятна его связь с тюркским «убыр» (злой дух). Впервые оно упоминается в 1047 году как собственное имя: переписчиком библейских книг в Новгороде был некий Упырь Лихой. В древнерусском «Слове святого Григория» сказано, что язычники приносили жертвы «упырям и берегиням». В более поздних поверьях, особенно украинских и южнорусских, упырь — «заложный», то есть неупокоенный мертвец с горящими глазами и длинными железными зубами, иногда поросший шерстью. Он рыщет ночами, убивая и пугая до смерти неосторожных путников, но боится железа и креста — не может войти в дверь или ворота, над которыми вырезан крест. Чтобы убить, ему отрезают голову и вбивают в нее железный гвоздь, а тело сжигают.

В Греции вампира прозвали тоже славянским словом «вриколак» (вурдалак). В Румынии он — «стригой» или «морой», в Болгарии — «полтеник», в Хорватии — «кошкима», в Албании — «кукути», у цыган — «мулло». У немцев был свой вампир — Nachzehrer или «ночной жеватель»; считалось, что он, лежа в могиле, непрерывно жует, насылая на живых чуму и другие болезни. Чтобы усмирить предполагаемого нахцерера, его рот набивали камнями. Несколько раз при раскопках в Германии и других странах находили скелеты с камнями во рту — свидетельство древности этого суеверия. В исландских сагах часто упоминается драугр, оживший мертвец, который после смерти сильно разбухает и чернеет. Драугр ночью выходил из могилы, подстерегал путников и выпивал из них всю кровь, мог даже врываться в дома, продавливая их крышу своим весом. Чтобы запереть его в могиле, на нее ставили камень с колдовскими рунами.

Хотя Европа — признанный оплот вампиров, похожие существа имеются и в фольклоре других континентов. Арабы и другие народы Ближнего Востока верят в гулей — оборотней, которые живут в пустынных местах и обожают кровь и плоть неосторожных путников, особенно детей. В отсутствие живых жертв они разрывают могилы и питаются трупами. Гули могут принимать любой вид: притворяются добрыми старушками, чтобы заманивать в свои сети детей, и прекрасными девами, чтобы выпивать жизнь из молодых людей. Девушку-гуля можно распознать по плохому аппетиту — она не может есть человеческой пищи — и ослиным копытам, спрятанным под ее длинными юбками. У индийцев известны бхуты, которые пожирают мертвых, и веталы, ожившие мертвецы, которые, подобно вампирам, высасывают из людей жизненные силы. В китайском фольклоре известен «живой труп» цзянси, тоже питающийся людской жизненной силой — ци. Малайские вампиры, пенанггаланы, как и их филиппинские собратья мананангалы, прячутся в джунглях, нападая на женщин и детей, чтобы высосать их кровь. Интересно, что они тоже могут превращаться в летучих мышей, хотя не исключено, что это уже след европейского влияния.

Особая тема — оборотни, во многих мифологиях неотличимые от вампиров (хотя в современной масскультуре между ними идет жестокая война). Многие верили, что маги, шаманы, колдуны превращаются в самых разных животных, однако 90 процентов упоминаний оборотничества относится к обращению в волка (ликантропии). Первый такой случай отмечен еще в «Эпосе о Гильгамеше», а позже волки-оборотни или вервольфы стали не менее популярными героями европейского фольклора, чем вампиры. Рассадником их считались такие области, как Польша, Литва, Германия. Во Франции оборотней называли «лугару», в Италии — «лупо маннаро», в славянских странах — «волколак», которого часто путают с «вурдалаком». В XVI–XVII веках по обвинению в оборотничестве были казнены тысячи людей, но число верфольфов не уменьшилось. Их признаками считались заостренные уши, сросшиеся брови, поросшие волосами ладони. Одни оборотни превращались в волка по своей воле, другие неосознанно, но всякий раз это случалось на полнолуние. В течение недели вервольф рыскал по округе, пожирая людей и домашний скот, а потом снова превращался в человека. Еще в 1760-е годы во французском Жеводане свирепствовал волк-людоед, жертвами которого стали 123 человека — многие считали его оборотнем. При этом в Румынии, как и на Балканах, оборотни упоминаются куда реже, чем вампиры, которые, как известно, превращаются в волков так же охотно, как в летучих мышей.

В XIV веке Центральная Европа пережила настоящую эпидемию вампиризма, совпавшую со страшной эпидемией чумы. В панической неразберихе людей нередко хоронили живыми, а потом, когда по соседству кто-нибудь внезапно умирал (что при эпидемии опять-таки не редкость), гроб открывали и видели покойника скорчившимся и перепачканным кровью — ведь он отчаянно пытался выбраться из своего плена. В 1343 году прусский барон Штейно де Реттен, умерший от чумы, был похоронен с почестями, а через несколько дней разнесся слух, что ночью его видели вне могилы. Пришлось открыть гроб и пронзить останки барона мечом. Лишь гораздо позже распространилось поверье — тоже пришедшее от славян, — что протыкать вампира нужно не железом, а осиновым колом, после чего обязательно отрезать голову, опрыскать тело святой водой, а потом сжечь.