Эверетт Тру - Nirvana: Правдивая история [litres]

Позже Курт признался, что вел себя в тот раз оскорбительно и поймал тем вечером приступ звездной болезни.

«После концерта мы с Крисом сели в такси, – завершил свой рассказ Курт, – но тут нас поприветствовали этот долбаный вышибала и десяток его тупых дружков-металлюг в футболках „Iron Maiden“ и „Sammy Hagar“. Вышибала разбил себе руку об окно и чуть не задохнулся от злобы. Мы же не могли двинуться, потому как застряли в пробке. После двадцати минут игры в кошки-мышки мы скрылись в ночи».

А тем временем «Nevermind» со 144-го места взобрался на 109-е.

«Nirvana», «Hole» и «Sister Double Happiness» играли в клубе «Iguana» в Тихуане, Мексика, 24 октября – еще один пугающий концерт. Ребятня прыгала с 18-футовых балконов на спины других зрителей, многих едва не раздавило на обезумевшем танцполе, а охрана топталась рядом, не в силах ничего предпринять. На сцене было полно фанатов.

– Это было ужасное местечко, – вспоминает Крэйг. – Всё из бетона. Несколько уровней, никакой охраны. Каждый раз, когда приходилось там играть, мы убеждали себя, что нужно просто пережить этот вечер и вырваться из этого ада. В «Iguana» проходило множество концертов. Он представлял собой заброшенный недостроенный гипермаркет, и были в нем только бакалейный магазин да мексиканский ресторан в американском стиле – для гринго, наверное. Он рекламировался как милое местечко; и вот однажды «Nirvana» зашла туда поесть. Крист спросил меню, и оказалось, что оно только на испанском языке.

На следующий день «Nirvana» играла в «The Palace» в Голливуде, выступая хедлайнерами на благотворительном фестивале «Рок за выбор». Также в программе принимали участие «L7», «Hole» и «Sister Double Happiness».

– Дэйв был дружен с одной девушкой из «L7» [Дженнифер Финч], – говорит Дэнни Голдберг. – Джон и Дэйв хотели, чтобы они сыграли на этом концерте; потом позвонила глава организации «Феминистское большинство» и попросила позвать «Nirvana». Это соответствовало ценностям Курта. Он был убежденным защитником феминизма.

Лос-анджелесская рок-элита поднялась на уши: барабанщик «Mötley Crüe» Томми Ли плакался всем, кто готов был слушать, что ему придется платить, Аксель Роуз о чем-то договаривался за сценой с президентом «Geffen». Курту на самом деле совсем не хотелось иметь дело с такими одиозными персонажами мачистского рока, так что он незаметно выскользнул и стоял, никем не узнанный, у двери раздевалки. Новые «фанаты» «Nirvana» не обращали на него никакого внимания: ведь они понятия не имели, как он выглядит. Даже тогдашние короли металла «Metallica» прислали факс: «Мы действительно думаем, что „Nevermind“ от „Nirvana“ – лучший альбом года. Давайте как-нибудь встретимся. Кстати, Ларс [Ульрих] вашу группу ненавидит».

Казалось, металлический мир старался привязать к себе новых героев, заявить на них права. В день концерта в «The Palace» Крист и Курт записали отрывок для шоу MTV для металлистов – «Бал хайратых». Курт надел по случаю новое желтое платье – «это же бал», как он объяснил тогда.

В тот вечер была Кортни: они с Куртом провели вместе всю ночь до концерта – «пили и трахались», по словам Курта. «Это был наш романтический период», – смеялся он. Есть милая, но, вероятно, придуманная история, которую Кортни рассказала журналисту из Сиэтла, о том, как Курт помог ей закинуться в отеле героином – у Кортни, видимо, была боязнь иголок [268] Правда, неясно, как это вяжется с достоверной наркоманией Кортни. , – после чего парочка отправилась на прогулку и наткнулась на мертвую птицу. Курт вырвал у нее три пера, передал одно Кортни, а одно оставил себе. «А это, – пояснил он, показывая третье перо, – для ребенка, который у нас будет». Как прекрасно.

Если быть более прозаичными, то Монти Ли Уилкс вспоминает, как парочка тусовалась на заднем сиденье автобуса, окружала их груда старых пивных банок и пустых пакетиков из-под чипсов – как королевская чета в изгнании. «Они выглядели просто жалко», – хмыкнул он.

Курт мечтал о рок-н-ролле и ненавидел себя, потому что воспитание, полученное в Олимпии, осуждало тот путь, которым он собирался следовать в жизни, и для творчества ему требовались гнев и лишения. Успех должен был бы наполнить его уверенностью, но уверенность – это последнее, что ему было нужно. А нужны ему были развлечения, нужен был вызов, даже если вызов этот бросал его в героиновые, нереальные миры и отвратительные дрязги.

Подход Тоби был слишком крутым даже для него, а Трэйси, напротив, оказалась чересчур спокойной, но уж Кортни-то была панком с ног до головы – всегда готовая к спорам и противоречиям, она фонтанировала идеями, была экстравагантной, забавной и быстро вспыхивала, но еще быстрее отходила. Один из бывших любовников Кортни признался мне, что та была гением в области самых диких любовных фантазий и их воплощения. У нее не было сомнений и моральных убеждений. Она могла действовать импульсивно, особенно если скучала – помню, как переносил ее через грязь на Редингском фестивале 1995 года; она была на высоких каблуках и кричала на охрану, потому что пропусков у нас не было. Потом она запрыгнула на сцену и стала толкать знаменитостей и раздавать им пощечины. Я никак не мог вмешаться, потому что предварительно выпил бутылку водки.

Курту нужна была панкушка-подружка, собственная Нэнси Спанген – что потом пошло Кортни во вред. Но для нее это выглядело удобным и несложным вымыслом, которым можно было жить. Суть дела заключалась в том, что ни Кортни (слишком мейнстримовая, классическая голливудская блондинка), ни Курт (слишком бескомпромиссный, чувствительный и удрученный мириадами собственных противоречий) нисколько не годились на роли Сида и Нэнси, но приняли их на себя, потому что в то время эти маски им подходили.

Однако Кортни не приучала Курта к героину: даже Крист Новоселич, человек, у которого больше причин не любить Кортни, чем у большинства людей, свидетельствует в ее пользу. В 1989 году она сидела на игле, но старалась освободиться. Как раз из-за Курта Кортни снова подсела на героин. Он писал в своих дневниках, как начал ежедневно принимать героин во время турне «Sonic Youth», чтобы облегчить боли в желудке. «Много раз я был в прямом смысле обездвижен, валялся в постели неделями, блевал и голодал, – писал он о своих желудочных проблемах. – И я решил: раз я чувствую себя как торчок, то можно и впрямь им стать».

Кортни употребляла героин как социальный наркотик – и была способна (или, по крайней мере, так говорила) контролировать его – а не он получал контроль над ней . Для Курта героин был следствием личных проблем, способом отгородиться от окружающего мира.

Я: Вы знали о проблемах Курта со здоровьем? Например, с желудком.

– Он никогда не объяснял своих симптомов, – жалуется Кэрри Монтгомери. – Просто говорил: «У меня все горит в желудке, меня тошнит». Вот так. Он блевал перед каждым концертом, но так бывало у многих. Марка [Арма] часто рвало. Так что меня это не удивляло.