Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

После обеда загружаем цемент в короб и гоним бетон старым составом: Лёня и Вова — в ячейке; я, Ваня и Владимирский — на бетономешалке; Колюшка — на погрузчике. Работаем спокойно, с перекурами. Вдруг у погрузчика затрещала коробка передач, и он встал. Снимаем, разбираем коробку…

После ужина бредём домой вместе со второй сменой. Дежурить остаётся Яркович.

В общежитии собираемся в 13-й комнате, слушаем «дембельские» рассказы про военную технику до полуночи.

В субботу по поручению Степанова Голуб идёт в магазин и возвращается с тяжёлым портфелем. Ношу воду в комнату для стирки. Заходит Колюха и зовёт на посиделки во 2-ю комнату. Здесь — вся бригада и гости из Ленды. Между Полиной и Вовой разгорается оживлённый спор.

— Вова, а ведь ты «сачок»! — рубит правду-матку всевидящая Полина. — Гена и качает солярку, и сам таскает…

— Ну, и что, — ухмыляется Райлин. — Я свободный человек и сам выбираю работу…

Пришла Нина. Ваня посадил её рядом с собой и вскоре начал обнимать, «нечаянно» поглаживать колени. Нина картинно запричитала: «Я ухожу, ухожу, ухожу!». Жека усадил её обратно, под свою опеку. Поём песни и постепенно расползаемся. Подруги Полины из Ленды пошли в гости к ней домой.

Нина, Жека и я идём провожать Степанова в Ленду. Когда подъехал автобус, я машинально сел с Владом и поехал с ним, разговаривая о творческом отношении к работе, к жизни и даже к политике.

В Ленде были в 19 часов, затемно. Закупили еды, выпивки и двинули к Мормоновым.

Инна обрадовалась, быстро собрала закуску. Разбудили Мер, спавшую в детской комнате. До этого они выпивали в кабинете, но с нашим появлением перенесли застолье в гостиную. Посиделки сопровождались нашим с Владом песенным дуэтом. Мормонов похвалил тему моей песни: «Одни живут и медленно, и долго…», но покритиковал зачин, мол, тема тления и горения разрабатывалась не единожды. Мария рвалась танцевать, для этого пришлось починить магнитофон. Попрыгали в кабинете, и все расползлись по углам.

…Неожиданно появился едва живой Гоша, за ним — Юра из храбровского горкома и Саша с областного радио. С первым я повёл войну, а второй молчал всё время, как пень. Мы с Мер обсуждали Лёню, который в Хородочи преобразился, «расцвёл», как я понял, под её влиянием, а затем пытался ею командовать. Я попробовал «раскурить трубку мира» за него…

В полночь, когда все укладывались спать, Мер вдруг встала, оделась и «пошла кататься с горки». Степанов толкнул меня в бок. Я нехотя вылез из постели, оделся и поплелся за ней. Догнал её на дорожке, ведущей к «Лесной сказке», и повёл на настоящую горку.

С трудом и смехом забрались на неё, уселись на картонку, потолкались неловко, пока не тронулись. Держалась она за меня слабо, а я, будучи спереди, ничем не мог ей помочь. На приличной скорости подлетели на трамплине и приземлились в 5 метрах друг от друга. По дороге домой она пожаловалась на боль в локте. Я попросил не устраивать представлений, и она запомнила это.

…Уселись на полу кухни, пока я не уговорил её постелить на пол полушубки. Мормонов, читая книгу, дважды попросил нас не шуметь. Степанов тоже читал, но нам казалось, что всё, происходящее вокруг, незначительно.

Говорили обо всём на свете, как это бывает, когда встречаются две родственные души. С её стороны преобладали эмоциональные вопросы: что, кого любишь, нравится ли тот и этот. Поведала мне, как накануне Ароныч ударил её по щеке за то, что она спихнула откуда-то кота; как она полюбила нашу бригаду и как мечтает о ней написать. Мы шептались, впадая на несколько минут в забытьё, а ей не хотелось засыпать, чтобы не чувствовать себя разбитой утром.

27 февраля встали в 7 часов, вопреки ожиданиям, — разбитые и помятые, особенно я: болел живот и голова. С Гошкой и Владимирским я принял немножко «лекарства», и стало легче. На экспресс, идущий в аэропорт, мы с Мер опаздывали, но всё равно вышли на Северный тракт, поднялись до автобазы «Магисстрой» и, постояв 20—30 минут, уехали на попутном ПАЗе.

В аэропорту — толпа среднего размера. Мер идёт напрямик к начальнику порта, к диспетчеру, и её обещают позвать, если будет место. Места были даже и на первый рейс, но появились непредвиденные обстоятельства в лице Первого секретаря горкома Несаулова и Героя труда Новикова… По радио предложили всем желающим лететь в Благинск с пересадкой в Нее.

…Прилетел пижон Гусев — собкорр амурской «Газеты». Долго беседовал с Мер в коридоре, после чего она попросила меня сдать её билет, только чтобы он не видел и не знал. Я сделал, как она просила. К тому времени она выплакалась, обсохла и выглядела вполне радостной.

Объявили регистрацию в Благинск. Решили обождать, будет ли свободное место после регистрации. Она опять идёт к диспетчеру, и ей опять обещают. Действительно, скоро она подлетела ко мне с билетом. Между делом рассказала мне про Морейку из нашего отряда, с которым она знакома уже год. Как в этот раз он обнажился и пал (или поднялся?) до домогательств, в то время, как его Татьяна с младенцем лежала в больнице…

— Я, наверное, разобьюсь, — говорит она с оттенком игривости. — Мне так всегда кажется. Ведь я индивид слабый, обречённый на вымирание.

Я пытаюсь возразить:

— Обычно слабые как раз остаются, ибо без них и сильные не нужны, ведь будет некого защищать…

Провожаю Мер к самолёту, и мы нежно прощаемся.

Обратно добираюсь на служебном автобусе, в котором работники культуры направляются на крупное совещание. Беру в «Юбилейном» бутылку коньяку и две шоколадки. Встретил Гошку, посланного в магазин за вином, и решил подарить коньяк Аронычу.

Дома у Мормоновых увидел уже «готового» Владимирского. Ароныч же лежал совершенно индиферентный с книгой. Степанов тоже читал, будто его уже здесь нет, хотя билет на самолет до Мурманска у него был только на завтра.

Затем, Влад сопроводил меня в Новоленду, и здесь мы разбежались. Я задержался в 34-м вагончике, поболтал с ребятами, забрал свой инструмент и насос для мотика. Простоял на «остановке» в ожидании оказии с 15 до 18 часов. Гошка уехал чуть раньше на нашем автобусе, Владимирский забурился в библиотеке, а Влад «исчез», очевидно, у своих девчат.

…Я ехал на хородочинском автобусе, до самых звёзд. Перекусив, иду с Лёней и Митяем на фильм «Страх высоты», после которого молча, без каких-либо обсуждений, занимаемся своими делами и ложимся спать.

В понедельник на работу выходим все сразу. Я направлен в ОГМ на помощь Колюхе принимать новый экскаватор «Беларусь», прозываемый в народе «петушком». Захожу за инструментом и за Витей Воробьянко по прозвищу «Киса Воробьянинов» за схожесть с артистом Филипповым. Сначала греем движок, потом ищем обладателя тракторного ЗИПа (запасные части, инструменты, принадлежности). Наконец, Лёня, замещающий бригадира на время отпуска, «выбил» прилагаемый инструмент на складе, и мы пытаемся «оживить» трактор.