Роберто Перроне - Джанлуиджи Буффон. Номер 1 [litres]

И тут случилась беда. На выезде стояла полиция, которая останавливала машины и искала тех, кто участвовал в драке. У них было описание моей машины, и они направились ко мне и Вольпо. Мы оба вышли из машины, но он, уже привыкший к таким ситуациям, ускользнул быстрее, чем я это заметил. А я попал в довольно-таки неприятную ситуацию, прежде чем меня узнали. По крайней мере, так они говорили потом. На самом деле они отлично знали, кто в машине. Я наконец освободился, но эта безумная ночь никак не заканчивалась. В переулке меня ждал сам Вольпо. Я снова позвал его в машину, и мы как ни в чем не бывало еще пошли на дискотеку. На следующий день какой-то журналист написал, что я ездил в рейд с болельщиками «Пармы». Фантастика.

Это было мое самое позднее приключение с болельщиками. Оно, конечно, связано с моими ранними похождениями болельщика-ультрас.

Сейчас мне это кажется таким далеким. А тогда было весело.

В тот период жизни – думаю, как и все, – я переживал новизну, удивление, дебют. Я не знал, что мне делать до двадцати лет, когда мне предсказали вход в Серию А, вот и пытался как-то скоротать время.

Между гостиницей и стадионом, между семнадцатилетним парнем и дебютом в Серии А в самом важном матче дня – меньше десяти минут на автобусе.

Или мне это снится.

Мои друзья не могут успокоиться, они волнуются за того парня, который встанет на воротах. Справится ли?

Мне всегда нравилось спать. Иногда за это приходилось расплачиваться другим. Несколько лет спустя после того ноябрьского воскресенья, когда у меня уже были победы, я должен был сесть на самолет до Рима с «Пармой» в 10 утра. Я большой друг Симона Бароне, который сейчас играет в «Торино». Я провожал его в Альцано, когда он подписал контракт. Тогда случился забавный эпизод. Президент «Альцано» вызвал местного журналиста:

– Посмотри на наше новое приобретение.

Он приехал. Он не знал, кто такой Бароне, а меня узнал и впал в ступор. Его лицо побледнело, он пробормотал:

– Боже, мы взяли Буффона!

Я посмотрел на него:

– Буффона – нет, а друга Буффона – да.

Я представил ему Бароне. Мы вместе выросли в молодежной команде «Пармы» и часто встречались. Я приходил ужинать к нему, он – ко мне. Для этого трансфера его впервые позвали в команду. Он был впечатлен. Я сказал ему:

– Спокойно. Завтра я заеду за тобой в девять.

Самолет вылетал в десять.

Симоне был пунктуален. Я, скажем так, не очень. В 8.50 он уже стоял на дороге и ждал меня. В 9.05 он заволновался, в 9.15 встревожился, в 9.30 отчаялся. Разбудить меня ему удалось в 9.35. У меня тогда был «Фиат» модели «Баркетта». Я заехал за ним в 9.50, и мы сели в самолет, который уже рулил на взлетной полосе, в 10.10. Я помню, что я приехал в тапочках, сам того не заметив, и напряженная атмосфера разрядилась смехом. Правда, Анчелотти и его зам Часкини стыдили Симоне:

– Безобразие, с чего ты начинаешь!

Я такой, как и мой агент Сильвано Мартина. Может быть, потому, что он тоже был вратарем, как я, а у всех вратарей есть эта свобода, это неуважение к расписанию. Думаю, это часть нашей роли в команде, нашей магии, нашего отличия.

Сильвано и я познакомились на турнире в Виареджо. Я был на поле и шел с товарищем. Он спросил, где я, ему показали на пару, идущую мимо. И он направился к моему другу:

– Привет, Джиджи, я Сильвано Мартина.

Мой друг засмеялся, потом указал на меня:

– Это он Буффон.

Через некоторое время Сильвано сказал мне, что я шел весь сгорбленный, с сонным лицом, и его первое впечатление было негативным: он даже не мог поверить, что это то самое молодое дарование, которое ему обещали. Сильвано сначала поговорил со мной, потом с моим отцом. Сначала с моим отцом были некоторые проблемы в общении из-за его свободного отношения ко времени.

В одну из первых встреч Мартина ему сказал:

– Я перезвоню в пятницу.

И не появился.

В понедельник мой отец позвонил Сильвано домой. Его не было, ответила его жена Антонелла, которая понятия не имела, кто мой отец.

– Это Буффон, скажите своему мужу, что так не делается!

И бросил трубку.

Сейчас у моего отца с Сильвано прекрасные доверительные отношения. В этом смысле я учился у своего отца – он принадлежит к тому поколению, для которого данное слово значит больше, чем договор. У Сильвано нет моей доверенности. Все наши взаимоотношения – только на словах. В отличие от многих я не верю, что игрока создает агент. Если игрок есть, то он есть. Агент должен служить посредником. Для меня Сильвано. Моя подушка безопасности между мной и моим безумием. Как в то воскресное утро Невио Скала объявил мне, что я буду играть против «Милана».

Сильвано позвонил мне в полдень. В данном случае он был не посредником, а успокоительным:

– Дыши. Еще… расслабься. Дыши, еще дыши.

Прежде чем рассказать об этом воскресенье, которое изменило мою жизнь и мою карьеру, нужно сделать шаг назад.

Я начал играть в основной команде «Пармы» в 1994-м. Мне было шестнадцать лет, и я начал играть, потому что игрок основного состава Лука Буччи был на чемпионате мира, а потом собирался в отпуск. Мой выход состоялся в Фольгарии.

Боюсь, что из-за меня в те дни Невио Скала ходил к психоаналитику. Я был недисциплинированным бунтарем. Мне было всего шестнадцать, но я не хотел позволять тридцатилетним командовать мной. Я дерзил своим более «старым» товарищам. (Думаю, это сопротивление «дедовщине» выработалось в дни воспитания в пансионе.) Всегда дерзил. Скала смотрел на меня широко открытыми глазами. «Это нормально?» – говорил его взгляд.

Я заставил немало понервничать и Лоренцо Минотти, моего капитана в те годы. Он пытался сдерживать меня, но все время страдал от моего ужасного подросткового поведения.

Я не уверен, это всего лишь ощущение, но мне кажется, что кто-то из старших одноклубников ходил к руководителям клуба и просил меня убрать. Генеральный директор Пасторелло вызывал меня к себе и призывал к порядку.

В 1995-м я стал уже частью основной команды на постоянной основе. Мы ездили в турне по Соединенным Штатам и Канаде, и я все время делал все наперекор Скале.

Однажды я жил в отеле, рядом с которым было поле для гольфа.

– Пожалуйста, не трогайте электрокары, – попросил тренер.

Угадайте, кого же он первого увидел рассекающим по полю? Вашего покорного слугу.

На Ниагарском водопаде, прежде чем мы вышли из автобуса, он предупредил нас:

– Не ешьте всякую ерунду.

И кто же попался с мороженым, огромным, как факел Статуи Свободы? Конечно, опять ваш покорный слуга.

Он штрафовал меня на миллион. Меня, который зарабатывал двести тысяч лир в месяц. Я смеялся и говорил секретарю:

– Запишите все на мой счет.