Иван Людников - Огненный остров

Герой Советского Союза Рубен Ибаррури.

Этот юноша был очень близок и дорог мне. Мы познакомились за два года до начала войны, когда заместитель начальника Генерального штаба комдив И. В. Смородиной приказал мне, офицеру этого штаба, явиться к секретарю исполкома Коминтерна Дмитрию Захаровичу Мануильскому.

— Поможете ему решить один вопрос, а какой — Мануильский вам объяснит, — сказал Смородинов.

С таким напутствием приехал я к Мануильскому, а от него узнал о заветном желании единственного сына Долорес Ибаррури поступить в военное училище. Юноша закончил в Советском Союзе среднюю школу, хорошо говорил по-русски. Мать одобряла решение сына. Но какое училище для него выбрать? И как это оформить? Я понял, чего от меня ждут, и в общих чертах обрисовал будущее молодого человека, окончившего военное училище.

Мануильский и я пошли к Долорес Ибаррури. В ее кабинете мы встретили Хосе Диаса, секретаря ЦК Испанской коммунистической партии. Он тоже принял участие в беседе. А началась она необычно.

— Товарищ полковник, как вы стали военным? — спросила Долорес Ибаррури.

— Начал с ездового на пулеметной тачанке. Вы такие тачанки видели у нас на параде на Красной площади. Это была грозная сила в гражданскую войну.

— А дети у вас есть?

— Да, два сына.

Долорес Ибаррури спросила, кем бы я хотел видеть своих мальчиков в будущем.

А им еще предстояло расти и расти. Толька учился в четвертом классе, но уже твердил, что станет Чкаловым. Валька, дошкольник, расстилал на полу мой полушубок, завертывался в него и кричал:

— Я — Папанин!

Мы от души посмеялись и перешли к серьезному разговору.

— На семейном совете мы несколько раз обсуждали, в какое училище поступить Рубену, — говорит Долорес Ибаррури.

Я рассказал принцип подготовки командного состава Красной Армии, горячо рекомендовал поступить учиться в училище имени Верховного Совета РСФСР — знаменитую школу кремлевских курсантов, как ее называют в народе.

Через несколько дней прием Рубена в училище был оформлен. Навестив Ибаррури, я застал мать и сына в заботах. В училище сказали, что надо взять из дома некоторые личные вещи, и Рубен усердно набивал большой чемодан. Мы тут же вместе разобрали его и оставили в чемодане лишь мыльницу и зубной порошок со щеткой.

Все это я вспомнил в самую тяжелую пору Сталинградской битвы, в темную октябрьскую ночь над волжским обрывом.

Все эти годы храню как реликвию копию письма Д. З. Мануильского к Долорес Ибаррури:

«19 октября 1942 г.

Дорогой друг и боевой товарищ!

По заданию Главного Политического Управления Красной Армии я был на Сталинградском фронте и имел возможность лично выяснить обстоятельства, при которых погиб Рубен. Был на том месте у хутора Власовка, где он пал смертью храбрых.

Посылаю тебе, дорогой товарищ Долорес, заключение, подписанное членом Военного совета Сталинградского фронта тов. Хрущевым, об отваге твоего сына и его героической смерти.

За несколько дней до гибели Рубена к разъезду 564, ведущему к станции Котлубань, прорвались неприятельские танки. Захват противником станции Котлубань грозил прервать сообщение со Сталинградом. Военная обстановка сложилась таким образом, что главная тяжесть удара танков и мотопехоты противника упала на плечи пулеметной роты, которой командовал орденоносец старший лейтенант тов. Рубен Ибаррури.

Отважными действиями курсантов учебного батальона и в особенности огнем пулеметной роты, организованным Ибаррури, путь противнику был прегражден, и немецко-фашистские части не были допущены к станции Котлубань. Действуя в дальнейшем в направлении хутора Власовка, пулеметная рота учебного батальона, увлекаемая примером тов. Ибаррури, проявила исключительный героизм в деле истребления живой силы и техники врага. Пулеметная рота тов. Рубена Ибаррури своим губительным огнем уничтожила передовые части противника, который в панике отступил, бросил пушки, минометы, пулеметы, автоматы, винтовки и оставил на поле боя свыше 100 солдат и офицеров только убитыми.

В этом бою гвардии старший лейтенант тов. Рубен Ибаррури был смертельно ранен, вынесен бойцами с поля боя и направлен в госпиталь. Хутор Власовка был занят нашими частями, причем захвачено было у противника большое количество трофеев, в том числе: 12 минометов, 16 станковых пулеметов, 27 противотанковых ружей, автомашины, винтовки, большое количество снарядов и патронов.

У могилы своего славного командира бойцы, которыми командовал гвардии старший лейтенант тов. Рубен Ибаррури, поклялись отомстить за смерть своего боевого товарища…

…Пусть эта оценка послужит тебе, дорогой друг и товарищ, моральной поддержкой в постигшей тебя тяжелой утрате.

Ни Испания, ни наша страна не забудут имени твоего славного сына. Честь и слава твоему достойному сыну и его достойной матери, взрастившей и воспитавшей его!

Сердечно обнимаю тебя.

Д. Мануильский».

Незрима эстафета подвигов во имя Родины, совершенных в разные времена. Но она существует, я верю в это.

Украинский хлопец из светловской «Гренады», полюбившийся миллионам людей, так и не побывал в далекой Испании, погиб, «чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». Много лет спустя наши соотечественники, реальные герои, проливали свою кровь в боях с фашизмом за свободу Испании. А в 1942 году, преграждая путь фашистским танкам к Волге, упал сраженный на русскую землю отважный испанский юноша Рубен Ибаррури.

К исходу 20 октября приказом командующего 62-й армией 118-й гвардейский стрелковый полк 37-й гвардейской стрелковой дивизии был передан в подчинение 138-й Краснознаменной стрелковой дивизии. Командиром полка был гвардии подполковник Колобовников. Полк оборонялся на правом фланге дивизии. Забегая несколько вперед, отмечу, что 28 октября приказом командующего армией Чуйкова 308-я стрелковая дивизия была тоже передана в оперативное подчинение нашей дивизии. Однако от этого боевые порядки не уплотнились, ибо вновь приписанные части были очень малочисленны.

Мне довелось 20 октября провести много времени среди бойцов батальона, которым командовал капитан Щербак. В батальоне он имел «старых» солдат, которые получили боевое крещение еще на берегу Дона под хутором Красный Яр. Они такие же бесстрашные, отважные и хитрые, такие же неуязвимые, как и сам Щербак. Один солдат — «начальник гарнизона» — оборонял дом, у него на вооружении автомат, винтовка и ручной пулемет, он ходил по этажу или переходил с этажа на этаж, вел огонь из различных точек, наносил потери противнику, сам же оставался невредим потому, что он, внезапно открывая огонь по цели, не оставался долго на этом месте. В некоторых домах были и большие по численности гарнизоны, но и здесь огонь вели один-два бойца, переходя от одной бойницы к другой, а остальные находились в резерве — в укрытии. Противник несет значительные потери, он вводится в заблуждение относительно численности наших гарнизонов в отдельных зданиях. Это уменьшает потери в дивизии.