Петр Ильин - Героический рейд 20-й

Соловьев Петр Иванович, офицер связи.

Мне с комиссаром Дмитрием Давыдовым с НП было ясно видно, как два танка с перебитыми гусеницами крутились на минном поле, а еще три были подбиты артиллеристами П. Аврамчуком и А. Ефимчуком взвода лейтенанта Александра Сахарова. Они горели, как свечи, пуская в небо черные клубы дыма. После этого танки дальше не пошли, а начали маневрировать вдоль минного поля. Тогда гитлеровская пехота, подгоняемая офицерами, обогнав танки, двинулась на минное заграждение. Несколько фашистов взорвались на противопехотных минах, а другие все же прошли, быстро приближаясь к нашим узлам сопротивления. Они шли во весь рост, упирая приклады автоматов в живот и стреляя длинными очередями. Наши мотострелки и пулеметчики молчали, подпуская ближе, чтобы потом косить наверняка. Лишь минометчики батальона старшего лейтенанта Василия Ивановича Ерхова вовсю били гитлеровскую пехоту, засыпая ее десятками мин. Только одна минометная рота младшего лейтенанта Кимаковского из своих 120-мм минометов стреляла так метко по скоплениям врага, что за два часа боя уничтожила до двух рот фашистской пехоты.

И все же, несмотря на большие потери, немецкая пехота, поддержанная своим огнем, преодолев минное поле, стала близко подходить к траншеям. Вот тут заработали наши пулеметы и автоматы мотострелков, уничтожая гитлеровцев. Губительный огонь косил их десятками, но они все лезли и лезли, пытаясь любой ценой захватить наши траншеи. Каждый красноармеец дрался за десятерых. Кое-где на восточной окраине города в оборону 2-го мотострелкового батальона ворвались фашисты. Там слышались крики, команды, автоматная стрельба, разрывы гранат и огонь из пушек артиллеристов Узянова.

Разгорелась рукопашная схватка. Советские бойцы стояли насмерть и выбивали гитлеровцев из захваченных траншей. Наконец фашистская пехота дрогнула, покатилась назад, усеяв поле трупами, но в двухстах метрах от переднего края залегла. На помощь ей двинулись танки, но им преградили дорогу огнем своих орудий бесстрашные комсомольцы — наводчики Павел Михайлович Аврамчук и Александр Яковлевич Ефимец. Против орудия Аврамчука шло 12 танков, а против Ефимца — 8. Немецкие танки осыпали их орудия градом снарядов. В этом поединке погибли заряжающие, замковые, правильные. Не стало подносчиков снарядов. Но Аврамчук и Ефимец одни сражались с бронированными чудовищами, метко ведя огонь. С НП мне хорошо было видно, как загорелся один немецкий танк, остановился другой с перебитой гусеницей, третий, пятый, седьмой, открыв с места сильный огонь из пушек по нашим орудиям. Одним разорвавшимся снарядом у орудия насмерть был сражен Аврамчук. Он упал лицом вниз, головой к врагу, широко раскинув сильные руки, ухватившись пальцами за родную землю, как будто бы мертвый говорил: «Не отдам злодеям святую землю!»

Так умолк наш запевала, весельчак, наш дорогой герой Павлуша. Погиб в неравной схватке у орудия и наводчик Александр Ефимец, бесстрашно стоявший против 8 немецких танков, он ни на шаг не отошел от орудия перед стальными громадами.

Незадолго до этого мать ему писала: «Смотри, сынок, как следует защищай наш край родной и живым возвращайся домой». Но героя не стало, а долг свой он выполнил с честью. П. Аврамчук и А. Ефимец своей отвагой и героизмом сорвали танковую атаку гитлеровцев, подбив 7 танков врага. А в это время брошенный мною резерв Ивана Швааба, ударивший во фланг фашистам на восточной окраине Калача, окончательно сломил врага, который, неся огромные потери, быстро стал отходить на северо-восток, преследуемый нашим минометным огнем. После такой кровавой схватки захватчики в этот день больше не решались повторять атаки, и мы могли после многочасового боя отдохнуть и накормить бойцов. Стоящие начеку и ждавшие такого момента повара с горячей пищей уже спешили к усталым воинам.

Наступила очередная ночь. Придя на КП бригады, я первым долгом спросил у начальника штаба, нет ли связи со штабом армии. Он ответил отрицательно. Да, мы уже много дней с врагом деремся за переправу и Калач, а связи со штабом все нет и нет. Почему штаб армии молчит? Эта неизвестность меня беспокоила.

— Игнат Федорович, — говорю Турбину. — Думается, что 71-я дивизия, которую мы потрепали, уже полностью дерется против нас. Но нам не известно, какая же часть с западного берега Дона пытается захватить переправу? Через часа два вышлите разведку на западный берег во главе со старшиной Иваном Клименко, пусть он захватит там «языка». Кроме того, вышлите мелкие разведгруппы в направлении Камыши — Сокаревка и Колпачки с задачей узнать, где находится противник, что делает и каковы его силы.

Перед рассветом с западного берега Дона разведчики группы Клименко доставили «языка», унтер-офицера. Он рассказал, что несколько дней назад в район переправы у Калача и дома отдыха прибыла 3-я немецкая моторизованная дивизия с переправочными средствами, которой командует генерал-лейтенант Шлемер, и что дивизия имеет задачу захватить переправу и Калач.

Утром 27 августа, после небольшого отдыха, мы с Турбиным подсчитали оставшееся наличие людей и техники. Личного состава было в бригаде около 800 человек, да в 175-м батальоне укрепленного района около 100 человек. Из огневых средств осталось: орудий 76-мм — 6, орудий 45-мм ПТО — 5, минометов 120-мм — 3 и 82-мм — 6, пулеметов «Максим» — 6 (из 45 положенных по штату), ручных пулеметов — 10 (из 110 по штату), ружей ПТР — 8 (из 80 по штату).

Вот с таким небольшим количеством бойцов и командиров и мизерными огневыми средствами надо было во что бы то ни стало выстоять.

Если учитывать, что против нас дерутся две дивизии противника (3-я моторизованная и 71-я пехотная) и в каждой — минимум 8 тысяч человек, не меньше, не считая танков и другой техники, то получалось, что против каждого нашего бойца и командира встанут 18 фашистов с подавляющим количеством огневых средств и авиации. Вот в каких тяжелых условиях пришлось сражаться воинам 20-й мотострелковой бригады в тылу врага.

Вся надежда была на стойкость и отвагу испытанных бойцов и командиров, готовых на самопожертвование, на умелую расстановку огневых средств, их маневренность на поле боя. Патроны, снаряды и мины еще были. Мы очень надеялись на таких отважных артиллеристов-командиров, как К. С. Парфенов, В. П. Узянов, А. В. Сахаров и минометчиков В. И. Ерхова, С. Ф. Должикова, Кимаковского.

Подсчитав все свои силы, мы тут же создали из оставшихся людей четыре роты: автоматчиков, управления, инженерно-минной и разведчиков, резерв бригады во главе с Иваном Шваабом и резерв из офицерского состава всех служб во главе с майором И. Ф. Рогачом, которые с автоматами и гранатами должны были драться как рядовые бойцы. Подчистили административно-хозяйственный состав во всех частях и послали их бойцами в траншеи, оставили на своих местах только тех, без кого нельзя было обойтись.