Петр Ильин - Героический рейд 20-й

В эту ночь мне, несмотря на большую усталость, долго не хотелось ложиться отдыхать, и я решил послушать сводку из Москвы. И вдруг слышу, что на Сталинградском фронте среди отличившихся в боях в группе полковника Сергея Федоровича Горохова в 103-м медсанбате майора Николая Плотникова называют имена медработников, среди которых была и моя дочь Валентина Петровна Ильина (ныне Ивашина), которая в течение нескольких дней подряд выносила под сильным огнем противника по 20 и более тяжелораненых воинов с оружием с поля боя. Я был очень обрадован этим сообщением. Даже пропала усталость.

Наутро, как мы и предполагали, немцы окружили боевые подразделения в «Треугольной роще», отрезав их от управления бригады, а затем большой группой автоматчиков они охватили кольцом командный пункт. Образовались две изолированные друг от друга группы. Это нас не испугало. Мы сразу же организовали круговую оборону, тогда противник, сжимая оба кольца, при поддержке сильного огня пытался атаковать нас и уничтожить. Но не тут-то было. Натолкнувшись на наш сильный и дружный огонь, вынужден был с потерями откатиться назад. Используя этот момент, мы с КП смело контратаковали немцев, пытаясь прорваться к своим боевым подразделениям в «Треугольную рощу». Но контратака успеха не имела, противник крепко держал нас в кольце, а связи с частями, находящимися в роще, не было никакой, телефонные линии немцы перерезали, раций в частях не было, только одна была на КП бригады.

Во второй половине дня противник бросил против нас свою авиацию. 30 бомбардировщиков один за другим сбрасывали по нескольку бомб каждый на КП.

От грохота взрывов здание кожевенного завода дрожало, как в лихорадке. Сыпалась штукатурка со стен и потолков, и казалось, что здание вот-вот рухнет и похоронит нас всех под обломками балок и кирпичей. Но здание устояло, а стервятники, разгрузившись, улетали. Вокруг здания КП зияли десятки воронок, наружные стены были посечены осколками и пулями автоматчиков, и, что самое тяжелое произошло, была разбита единственная рация, через которую держали связь со штабом 62-й армии.

Теперь эта связь прекратилась, и мы снова, уже в который раз, оказались в одиночестве. Одна из авиабомб попала в смежное помещение кожзавода, где лежали наши тяжелораненые солдаты и офицеры. В этот момент здесь оперировали. Производившая операции хирург Т. А. Евдоменко, которой помогали врачи Л. Ф. Верещинская, М. И. Киреева, медсестра Мария Ананченко и военфельдшер Александр Ивашин и другие, оглушенные взрывом бомбы, продолжали операции.

Как только закончилась атака с воздуха, немецкие автоматчики снова атаковали нас и с криком «Рус, сдавайся!» кинулись на штаб. Личный состав, находящийся на КП, без суеты, спокойно встретил огнем из окон и дверей очередную атаку автоматчиков. Немецко-фашистские захватчики с потерями откатились назад. Провалились очередные атаки фашистов и на боевые подразделения частей в «Треугольной роще». Бросались и мы несколько раз в контратаки, осыпая гитлеровцев горячим свинцом.

Наконец пришла ночь. Из-за туч выглянула луна, захватчики не унимались: трассирующими пулями обстреливали КП, слышно было, как они вели ружейно-пулеметный огонь по «Треугольной роще». Всю ночь на КП никто не отдыхал, ожидая атаку врага. Я вызвал офицера связи лейтенанта Н. А. Величко и приказал ему во что бы то ни стало проскользнуть через цепь немецких автоматчиков, найти командующего армией, доложить обстановку, в каком положении оказалась 20-я мотострелковая бригада и передать ему, что я прошу помочь нам живой силой, дабы дать возможность объединиться штабу с боевыми частями. Но лейтенант Н. А. Величко не сумел проскочить через фашистскую цепь автоматчиков, был тяжело ранен и бойцами доставлен в штаб бригады. Тогда я вызвал другого офицера связи — старшего лейтенанта Александра Филипповича Молозина, который многократно бывал в боевых схватках с врагом, а впоследствии командовал разведротой. Ему я рассказал боевую задачу, которая была дана лейтенанту Величко. За эту ночь старший лейтенант Молозин сумел проскочить вражеский кордон, нашел командующего Н. И. Крылова, доложил ему устно все о положении бригады и, снова пройдя через немецкую цепь автоматчиков, доложил мне, что командующий армией ничем нам помочь не может, у него нет никаких резервов. «Пусть комбриг своими силами выходит из положения». А положение наше было тяжелое, надеяться не на кого. Но нам надо было во что бы то ни стало объединиться. В этом наша сила. Через несколько минут после прихода А. Молозина был собран руководящий состав бригады на КП. Мы откровенно взвесили обстановку и решили к рассвету быть готовыми пойти в решительную контратаку для соединения с нашими частями.

В этот вечер к нам на подмогу пришли 15 оперуполномоченных нашей бригады во главе с заместителем начальника особого отдела капитаном Степаном Федоровичем Проулочным. Это была уже большая подмога для работников штаба бригады. И когда чуть забрезжил рассвет, мы с автоматами и гранатами бросились на неприятеля. А в это время боевые подразделения бригады, услышав бой в направлении КП, тоже смело кинулись нам навстречу, уничтожая фашистов. И в короткой, но решительной контратаке нам удалось прорвать кольцо окружения и соединиться.

Боевые подразделения снова заняли оборону в районе пионерских лагерей, а КП остался в кожзаводе. Тут же штаб бригады связался по телефону со штабом 62-й армии и доложил обстановку. Потом телефонную трубку в штабе армии взял член Военного совета дивизионный комиссар Кузьма Акимович Гуров, которого я знал хорошо. Он приказал мне явиться к нему. Когда спускался от КП бригады с Дар-горы в большую балку, идущую к реке Царице, где стоял командный пункт 62-й армии, раздался сильный взрыв тяжелого немецкого снаряда, бросивший меня на землю. Когда пришел в себя и поднялся, то было впечатление, что осколки разорвавшегося снаряда перебили меня пополам. Но оказалось, что осколки срезали, как бритвой, половину фляги с водой, висевшей у левого бока, срезали, как ножом, поясной ремень и металлические кольца на снаряжении. Один, как видно, большой осколок чуть задел поясницу. Ко мне подбежали откуда-то появившиеся майоры Р. А. Михайленко и П. М. Ковган, которые сопроводили меня к медпункту здесь же, в балке. В медпункте, когда я снял гимнастерку, медсестра Елена Михайловна Санникова воскликнула:

— Ого! Я сейчас вас перевяжу и немедленно отправлю в госпиталь.

— Нет, — говорю ей, — мне надо явиться сейчас к члену Военного совета.

И, немного согнувшись, пошел к штабу 62-й армии, который находился в этой же балке.

Когда я вошел в палатку члена Военного совета Кузьмы Акимовича Гурова, он посмотрел на меня, вначале удивился, А после моего краткого доклада о случившемся подошел, обнял, поздравил с наградой, пожелал здоровья, дальнейших успехов и прикрепил к моей гимнастерке орден Красной Звезды, полученный за прошлые боевые дела на реке Тим в декабре 1941 года, когда я был командиром кавалерийского полка в 3-м гвардейском кавалерийском корпусе…