Галина Бакшеева - Танки идут на мины

Ослепительным солнцем залиты улицы и площади утренней Москвы. Люди — все больше военные. У продовольственных магазинов вытянулись очереди — стоят почти одни пожилые или совсем старые женщины.

На открытых площадках, на высоких зданиях, в скверах густо расставлены зенитные орудия и пулеметы.

За старыми двухэтажными деревянными домами Замоскворечья стелется дым из заводских труб. Трудовая Москва отдает фронту все свои силы.

На электроламповом, например, выпускают миноискатели для массового применения саперами. Пока что это единственное приспособление для разминирования в ближнем тылу и устройства узких проходов в минных полях. Когда налаживали их производство, для начальника заводской лаборатории Василия Федоровича Соустина дело это было новое и трудное. Ведь ни ему, ни заводу ничем подобным заниматься не приходилось. До войны завод выпускал только осветительные лампы.

…За раздумьями Мугалев не заметил, как «виллис», проскочив Большую Ордынку, въехал на Каменный мост. И вот уже показались знакомые силуэты Кремля и храма Василия Блаженного. Машина притормозила и стала у подъезда дома Наркомата обороны.

Главное автобронетанковое управление. Как-то примут здесь конструктора?

Полдня ходил инженер по начальству. Ничего не добившись, удрученный, вышел на Красную площадь. Задумавшись, шел не спеша. Вдруг видит — из Боровицких ворот Кремля выходит группа офицеров. Пригляделся, заметил фигуру знакомого генерала.

«Уж не Рыбалко ли это?» — подумал Мугалев. Он немного знал генерала. Это был прекрасный, отзывчивый человек. Рыбалко заметил Мугалева тоже и направился ему навстречу, небольшой, плотный, слегка сутулящийся, идет широким прихрамывающим шагом.

— Здорово, Мугалев!

— Здравия желаю, товарищ генерал.

— Чего грустный?

— Да вот новый полк сформировали, обучили, а никуда не посылают. Определили в резерв.

— Не тральный ли?

— Да, он.

Рыбалко задумался. Потом сказал:

— Нашу армию доформировали. Будем участвовать в освобождении Украины. Пойдешь ко мне?

— С радостью, товарищ генерал, — ответил конструктор.

— Тогда обожди меня часок, — сказал Рыбалко и ушел обратно в Кремль.

Приняв боевое крещение летом 1942 года в тульских и калужских лесах, под Сухиничами и во время Козельской операции, 3-я танковая армия под командованием генерала Павла Семеновича Рыбалко 14 января 1943 года в составе войск Воронежского фронта начала наступление в районе северо-западнее Кантемировки. И уже через два дня, вырвавшись на оперативный простор, танки повели пехоту на окружение и уничтожение всей острогожско-россошанской группировки врага на Верхнем Дону. В этих боях танкисты Рыбалко показали доблесть и мужество.

Потом было стремительное наступление на Харьков. А в марте — отражение вражеского контрнаступления в этом районе. Немцы сосредоточили здесь превосходящие силы на узком участке и хотели взять реванш за поражение под Сталинградом.

Но ничего у них не вышло. Не смогли они осуществить этот план. Большую роль в срыве их контрнаступления сыграла 3-я танковая армия Рыбалко, которая имела смешанный состав, то есть танковые и стрелковые соединения. В ходе зимних боев армия понесла большие потери. Приказом Ставки от 26 апреля 1943 года 3-я танковая армия преобразовалась в 57-ю общевойсковую, а ее командующий генерал-лейтенант П. С. Рыбалко оказался в резерве командного состава.

Рыбалко и член Военного совета его армии генерал С. И. Мельников попросили, чтобы их вызвали в Москву для доклада, и 10 мая они прибыли сюда. В Ставке их внимательно выслушали. Они отстаивали право своей армии существовать как танковой, имеющей в своем составе лишь танковые соединения. С их мнением согласились…

С 1943 года 3-я гвардейская танковая армия стала спешно набираться сил. Со второй половины июля она начала боевые действия в составе Брянского и Центрального фронтов, громя орловско-курскую группировку врага. После Курской битвы, закончив доформирование в тульских лесах, армия Рыбалко выдвигалась из резерва Ставки в полосу действия Воронежского фронта. В этот короткий период доформирования и прибыл в начале сентября Рыбалко в Москву. «Удастся ли генералу включить в состав своей танковой армии наш полк?» — думал сейчас конструктор, провожая взглядом уходящего в Кремль Рыбалко.

Направляясь снова к кремлевским воротам, Рыбалко обдумывал, как лучше убедить представителей Ставки вверить опытный тральный полк его армии. «Будет отказ, попытаюсь обратиться к Верховному главнокомандующему», — решил он.

Генерал, находивший выход из сотен тяжелейших положений, вспомнил, как в мае отстаивал свою армию.

Да, он докладывал тогда все как было. В боях за Харьков армия понесла невосполнимые потери в людях и технике. Казалось порой, что нет человеческих сил, способных противостоять вражеской лавине огня. Но армия сохранила боеспособность и мобильность за счет некоторых танковых бригад и стрелковых соединений. И. В. Сталин поинтересовался, откуда у него люди. И тут генерал не побоялся сказать правду: бывшие пленные, окруженцы, люди с освобожденной территории. У каждого из них свои личные счеты с фашистами, они сполна испытали ужас оккупации и ненавидят врага, рвутся в бой.

Верховный главнокомандующий остался доволен его объяснением. Иначе не приказал бы тут же генералу Я. Н. Федоренко отправить технику в первую очередь в 3-ю гвардейскую танковую армию. «Танкисты и мотострелковые бригады 3-й танковой проявили в боях доблесть и мужество, — сказал он, — они вполне заслужили, чтобы армию преобразовать в гвардейскую» [11] См. сборник «Полководцы и военачальники Великой Отечественной». М., «Молодая гвардия», 1971, стр. 302. .

И на тебе, встреча с этим конструктором. Кто-кто, а он, Рыбалко, знает, что собой представляют придуманные им катки. Он лично видел их в работе на испытаниях еще год назад. Их-то и недостает его армии.

Собрав всю свою волю, решимость, он приготовился отстаивать право армии на тральный полк, который стоял в резерве Ставки Верховного Главнокомандования.

Коротая время ожидания, Мугалев с теплотой думал о генерале.

Павел Семенович Рыбалко участвовал в гражданской войне и имел за нее орден. Потом многие годы находился на дипломатической работе в ранге военного атташе за рубежом. В предвоенные годы руководил кафедрой в одном из военных учебных заведений. С началом немецко-фашистского нашествия он рвался на фронт. Но многочисленные рапорты отклонялись до самой весны 1942 года. Вместе с получением назначения Павел Семенович получил и тяжкую весть: сын его, 19-летний лейтенант, танкист Виль Павлович Рыбалко пропал без вести. Сколько ни запрашивала различные инстанции его жена, ответы шли одинаковые. С такой незаживающей раной воевал этот бесстрашный генерал, не давая никому знать о своем горе.