Ричард Пайпс - Я жил [Мемуары непримкнувшего]

Атмосферу общения в Маскингуме можно охарактеризовать скорее как приятную, чем интеллектуальную. Молодые люди шли учиться в колледж, чтобы получить профессию, найти спутника жизни и провести четыре приятных года прежде, чем им придется начать зарабатывать на жизнь и заботиться о семье. Несколько раз я попадал в затруднительное положение из — за своей учености и приверженности идеалам, не имевшим отношения к повседневной жизни. В один из семестров я записался на курс по истории европейского искусства, который вел куратор музея. Как — то раз он показал на экране слайды картин и предложил нам назвать художников. Я произносил имена безошибочно, назвав почти каждого из них: Веласкес, Вермеер, Тьеполо и так далее. После одного занятия признанная красавица колледжа, в которую я был немного влюблен, спросила меня, улыбаясь: «Дик, а ты правда знаешь всех этих художников?» Я, право, не знаю, какого ответа она ожидала, но я сказал: «Конечно, нет, я просто удачно угадал».

Я прочитал «Тонио Крюгер» Томаса Манна и обнаружил мое сходство с главным героем и его чувством одиночества, вызванным артистическим темпераментом. В ноябре 1940 года я написал Томасу Манну письмо (к сожалению, я не сохранил копии), в котором спрашивал его, что он имел в виду в этом рассказе. Он ответил дружелюбно и обстоятельно. В ответе из Принстона, Нью Джерси, датированном 2 декабря 1940 года, он писал:

Когда я писал рассказ, я представлял себе Тонио не человеком, стоящим ниже двух своих друзей, а человеком, превосходившим их. Он чуждался простой и обыденной жизни своих друзей, но на самом деле почти завидовал такой жизни. Однако, несмотря на то, что его зависть была окрашена сожалением оттого, что он был чужаком в такой жизни, он глубоко осознавал глубину и предназначение своей собственной жизни как художника.

Я нашел эти ремарки ободряющими.

Я зарабатывал на жизнь: сначала косил траву, подбирал мячики на теннисных кортах, а позже получил работу в библиотеке за минимальную тогда зарплату — 35 центов за час, Я должен был надписывать номера полок на корешках книг «электрическим пером». Но этих заработков не хватало. Отец отправил меня в колледж, вручив 300 долларов. Принимая во внимание, что он начинал новый бизнес и ему был нужен каждый цент, это была значительная сумма, но он ясно дал понять, чтобы я не рассчитывал на большее. Маскингум назначил мне стипендию в 200 долларов в год. По мере приближения второго семестра мое положение становилось отчаянным, так как мне были необходимы еще 200 долларов. Кто — то посоветовал мне написать в Международную организацию помощи студентам в Нью — Йорке. Я послал письмо с описанием своего затруднительного положения и получил с обратной почтой чек на 100 долларов! Это была манна небесная, дававшая мне возможность продолжить образование. Следующей осенью я получил 210 долларов из того же источника. Два года подряд летом я работал. В 1941 году продавал сигареты и сладости в магазине в Эльмире, штат Нью — Йорк, где мои родители открыли небольшую шоколадную фабрику («У Марка: лавка сластей»). Я работал 50 часов в неделю за 17 долларов 50 центов плюс иногда комиссионные. На следующее лето я работал шофером в компании «Крафт», развозя сыр по магазинам на грузовике. Мне это нравилось, потому что я работал один и проводил две ночи в неделю в дороге. В течение учебного года я зарабатывал дополнительные средства, читая лекции в окрестных церквях, в клубах «Рота- ри» и так далее о моей жизни в Польше во время войны, за что получал гонорар обычно в размере 5 долларов.

Судя по моим письмам родителям, я был поражен теплотой людей и веселой атмосферой в Маскингуме. «Здесь так здорово, что вы даже не можете себе представить», — писал я родителям некоторое время спустя.

Вечером 21 июня 1941 года — я был тогда дома в Эльмире — радио прервало передачи сообщением о том, что Германия напала на Советский Союз. Год спустя, уже после Перл — Харбора, меня попросили еженедельно писать колонку политического и военного анализа в студен ческой газете в Маскингуме. Это были мои первые публикации и, перечитывая их, я нахожу, что они не плохи.

Я следил за военной кампанией в России с огромным интересом. Я сомневался в возможности победы русских, и первые месяцы войны на Восточном фронте подтверждали мои самые худшие опасения. Хотя мне суждено было посвятить свою жизнь изучению России и преподаванию ее истории, в то время у меня не было к ней интереса, и я почти ничего о ней не знал. Когда я жил в Польше, Россия была отделена от нас непроницаемой стеной. Я знал лишь, что двое из братьев матери женились на русских женщинах и жили в Ленинграде. Время от времени они писали бабушке, но я ничего не знал о их жизни. В конце 1930‑х до меня доходили смутные слухи об ужасных событиях, происходивших в Советском Союзе, но я не имел ни малейшего представления о том, что происходило на самом деле, да и не очень стремился выяснить. Однако я узнал с изумлением, что на русско — польской границе русские провели вспаханную и заминированную полосу, охраняемую полицейскими с собаками.

После Перл — Харбора и объявления Гитлером войны Соединенным Штатам, Америка оказалась союзником Советского Союза. Интерес к этой стране колоссально возрос. Осенью 1942 года меня осенило, что благодаря некой схожести между польским и русским языком я мог легко выучить русский. Тут же я купил русскую грамматику и словарь и начал изучение языка самостоятельно. Мне кажется, что подсознательно я рассчитывал на то, что знание русского языка окажется весьма полезным в случае (а это казалось неизбежным), если меня призовут в армию.

Осенью 1942 года, в начале первого семестра третьего курса я попытался вступить в армию. В колледже мне стало не по себе, когда в мире происходили такие события. Увы, мне сообщили, что я не мог пойти добровольцем, так как был иностранным гражданином. Я должен был ожидать призыва. Призывная повестка пришла в январе, и уже в следующем месяце я вступил в ряды Военно — воздушного корпуса армии в Колумбусе, штат Огайо.

Прежде всего в американской армии меня удивило качество еды: на завтрак нам давали апельсиновый или грейпфрутовый сок, яичницу или омлет, поджаренный хлеб или булочки. Позже в том же году, уже на другой базе, нам дали на десерт в День благодарения различную выпечку, включая торт безе с мороженым под названием «Аляска». После непродолжительного пребывания в Колумбусе мы вместе с сотнями других новобранцев отправились на поезде в неизвестном направлении. Поезд тащился целый день и целую ночь и наконец остановился в чистом поле, как потом выяснилось — в северной части Флориды. Военно — воздушный корпус расположился здесь в огромном палаточном городке, где я провел несколько недель, прежде чем меня перевели в элегантный отель «Виной» в Сэйнт — Петерсбурге, штат Флорида, для прохождения военной подготовки. Без отлагательств я получил американское гражданство. Военная подготовка не занимала много времени, и я в свободное время ходил на пляж.