Ричард Пайпс - Я жил [Мемуары непримкнувшего]

Но когда мы расселись за обеденным столом, Никсон почувствовал себя в своей стихии и преподнес нам что — то вроде лекции. Ее смысл был в том, чтобы мы не давили на русских слишком сильно, добиваясь уступок в обмен на обещания материальной помощи, что ввиду их экономических затруднений сделает их более сговорчивыми. Мы должны начать закладывать фундамент сближения с СССР, так же как он это делал в шестидесятых с Китаем. Я сидел слева от него и время от времени он касался моей руки, чтобы выделить что — то, требуя подтверждения своим раскатистым голосом: «Не правда ли, профессор?» Уже когда мы собирались уходить, он спросил меня, сколько мне лет. «Пятьдесят восемь», — ответил я. «Это хороший возраст. У вас впереди еще много лет. Только не становитесь послом». Я должен признать, что покинул его дом иод влиянием этой сильной личности с глубоким интеллектом, хотя последнее касалось только политики.

Во время работы в СНБ мне пришла в голову мысль организовать еженедельные неформальные встречи в «Старом здании исполнительной власти» в формате семинара для экспертов по советским делам из различных правительственных организаций для обсуждения тем, вызывающих общий интерес. Встречи предназначались просто для обмена мнениями и информацией, без каких бы то ни было политических последствий. В начале марта я пригласил некоторых сотрудников из министерства обороны и Госдепартамента. Как только новость о моей инициативе достигла седьмого этажа Госдепа, прозвучал сигнал тревоги: СНБ вторгся на территорию Госдепартамента! Никакие аргументы не помогли: Хейг приказал, чтобы эти встречи происходили или в Госдепартаменте, или без участия его сотрудников. Перед лицом такого ультиматума я предпочел последнее. Эти семинары в формате ланча с бутербродами, которые происходили время от времени, оказались весьма познавательными.

Большую часть времени новый президент был изолирован от сотрудников СНБ своей женой Нэнси Рейган и двумя близкими ему советниками — Майклом Дивером и Джеймсом Бейкером. Нэнси Рейган беспокоило, что у ее мужа была репутация примитивного сторонника «холодной войны». Не лишенная честолюбия, она стремилась быть принятой вашингтонским светом, а также столпами общества, большинство из которых были либерально настроены и пристально наблюдали за двумя бывшими киноактерами, поселившимися в Белом доме. Она хотела, чтобы ее муж завоевал себе место в истории, положив конец «холодной войне», полагая при этом, что ему лучше приспособиться к коммунизму, чем сокрушить его [34] Michael K. Deaver. Behind the Scenes. — New York, 1987. — P. 126–127, 139. . Я не думаю, чтобы она могла влиять на убеждения Рейгана, так как они были очень прочны. Но она могла оказывать влияние и влияла на его отношение к персоналу, то есть к тем, кто давал ему советы и осуществлял его политику. Рейган плохо разбирался в людях: он хорошо относился ко всем, и в этом заключалось отчасти его очарование, но также и источник его слабости, так как политик должен уметь отличать друга от недруга. Дивер и Бейкер действовали с ней заодно, стремясь удерживать Рейгана от выражения слишком резких взглядов. Они старались отгородить его от сотрудников Аллена в СНБ, чтобы те не усилили естественную для него склонность к жесткому курсу. Как и госпожа Рейган, Дивер, в обязанности которого входила забота об имидже президента, делал все возможное, чтобы сдерживать антикоммунистические инстинкты Рейгана. Вот почему в течение двух лет моей службы в СНБ только один раз, 31 января 1982 года, меня пригласили на светский прием в Белом доме, а именно на ужин с бывшим польским послом Ромуальдом Спасов- ским. И то это приглашение состоялось по просьбе Спа- совского. Было опасение, и, вероятно, оправданное, что я укреплю антикоммунистические убеждения президента.

После моего возвращения в Гарвард Нэнси Рейган по неофициальным каналам привлекла других экспертов по России, которые не обязательно были сторонниками мягкого курса, но испытывали более романтическое отношение к России, что ее больше устраивало. Полагаю, что такие закулисные интриги не прошли бесследно для Рейгана на последующих этапах его президентства.

Нэнси Рейган, Дивер и Бейкер очень не любили Аллена за его консервативные взгляды и профессиональную неэффективность и были полны решимости сместить его. Вскоре подвернулся подходящий повод. 3 ноября 1981 года японская газета опубликовала сообщение, что Аллен получил тысячу долларов от трех японских журналисток, которые взяли интервью для японского журнала у Нэнси Рейган. Этот инцидент произошел в первый день работы Аллена на своем посту. Одна из журналисток попыталась дать первой леди конверт с десятью стодолларовыми купюрами в качестве гонорара за интервью. Чтобы избавить ее от неприятной ситуации, Аллен перехватил конверт и отдал секретарше, чтобы та его куда — нибудь убрала. Аллен потом забыл об этом. Некоторое время спустя конверт был найден в его сейфе и его обвинили в получении взятки. И хотя министерство юстиции быстро очистило его от подозрений в нечистоплотности, обвинение прилипло к нему, и после возвращения из вынужденного административного отпуска он был освобожден от должности. Недостойное поведение Рейгана и его команды напоминало советскую практику, когда освобождение от должности высокопоставленного лица всегда сопровождалось обвинением в каком — нибудь преступлении. Комментатор Сафир справедливо охарактеризовал это дело как «линчевание».

Рейган был недоступен, даже его дети жаловались, что никогда не могли сблизиться с ним. Его благожелательность на самом деле служила щитом, защищавшим его от более дружественных отношений с людьми. Он прибегал к своему неистощимому запасу шуток и анекдотов, чтобы избежать серьезного разговора. Он был одиноким человеком, одиноким по собственному выбору. У него было несколько глубоких убеждений, и они служили ему компасом в его политических решениях. Среди них была вера в то, что Америка — Богом избранная страна и что необходимо восстановить ее первенство в мире, которого она лишилась из — за долгих лет пораженчества и военной слабости. Коммунизм он считал абсолютным злом, которое было обречено, если только Соединенные Штаты и союзники приложат достаточно усилий. Он стремился избежать войны любой ценой. Он верил в то, что должен быть небольшой государственный аппарат, низкие налоги и частная инициатива. Мне кажется, что все остальное было ему глубоко безразлично, и это помогло ему достичь высокой степени духовной целостности. Также его не заботило то, как его цели будут достигнуты: главным было «что», а не «как». Как — то раз судья Уильям Кларк, занявший пост Аллена, сообщил сотрудникам СНБ, что для Белого дома нужно выполнить некую работу. Когда мы задали вопрос, как это сделать, Кларк ответил: «Президент считает, что если вы делаете правое дело, то найдутся и подходящие средства». Подобное безразличие к средствам реализации целей позднее привело Рейгана к неприятностям в связи с делом «Иран — контрас» [41] Политический скандал, связанный с незаконной продажей оружия в Иран и финансированием никарагуанских контрреволюционеров. — Прим. ред. . Но все же такой подход к делу позволял ему не утонуть в мелочах.