Харуки Мураками - Писатель как профессия

Мы должны найти какое-то новое, свежее решение серьезных проблем в сфере образования, которые породило нынешнее «монолитное» общество без укрытий и укромных уголков. Или, если по порядку, то мы обязаны создать, придумать «место», где можно будет заняться поиском новых решений.

Что же это может быть за место?

Место, в котором человек и система будут взаимодействовать свободно, на основе взаимоприемлемых договоров, проявляя свои самые плодотворные, полезные качества. То есть такое пространство, где человек сможет наконец выпрямиться во весь рост и выдохнуть. А потом не спеша вдохнуть и дышать полной грудью. Система, иерархия, эффективность, буллинг – в этом месте он сможет забыть обо всех этих вещах. Проще говоря – теплый угол, временное убежище. Можно будет туда свободно войти и точно так же свободно выйти. Так сказать, это место должно быть расположено на «нейтральной полосе» между «индивидуальным» и «коллективным». С какой стороны расположить основные позиции – тут уж каждый решает на свое усмотрение. Я пока что придумал этому месту название: «пространство личностного восстановления».

Пусть поначалу оно будет маленьким. Кому нужна вся эта гигантомания? Пусть оно будет тесным, но зато как будто сделанным своими руками. В общем, главное, что там можно будет экспериментировать, рассматривать разные возможности. Если вдруг что-то сработает, то можно будет создать на его основе опытную модель с возможностью дальнейшей доработки. Постепенно такое пространство начнет расширяться. Так я это вижу. Хотя это, наверное, займет некоторое время, но разве так не будет правильнее и логичнее всего? Было бы здорово, если бы подобные места появлялись сами собой, чтобы их становилось все больше и больше.

Самое ужасное, если созданием этих пространств займется министерство образования или тому подобная госструктура и спустит сверху свои директивы. Мы-то с вами пытаемся решить проблему «личностного восстановления», и если государство попробует сделать это «системно», то все мгновенно превратится в фарс и будет неминуемо обречено на провал.

В моем случае, как я сейчас понимаю, во время учебы в школе меня спасали две вещи: хорошие школьные друзья и постоянное чтение книг.

О литературе могу сказать следующее – я читал самые разные книги. Я их заглатывал, как полыхающая топка пожирает уголь, лопату за лопатой. Так я проводил дни, пробуя поочередно разные книги и переваривая их (довольно часто это мне не вполне удавалось), и времени думать о чем-то другом у меня практически не было. Иногда я полагаю, что, может, это было и к лучшему. Если бы я огляделся по сторонам, увидел всю неестественность, противоречивость, фальшивость ситуации, всерьез задумался над ними, столкнулся со своей полной неспособностью все это понять, почувствовал себя загнанным в тупик – вероятно, это было бы мучительным переживанием.

А так, начитавшись самых разных книг, я более-менее естественным образом усвоил идею «относительности» взглядов, что для тогдашнего меня-подростка было, как я думаю, чрезвычайно важно. Почти все описанные в книгах разнообразные эмоции я переживал как собственные, в воображении свободно переносясь во времени и пространстве, наблюдая самые невероятные ландшафты, пропуская сквозь себя потоки слов. В результате я научился формулировать некую «интегральную» точку зрения, то есть смотреть на мир не только со своей «текущей» позиции, но и немного отдалившись, наблюдать со стороны себя самого, изучающего мир. Таким образом я научился быть объективным.

Если все время смотреть на вещи только со своей колокольни, мир вокруг медленно, но верно как бы испаряется, выкипает. Тело цепенеет, ноги заплетаются, мы постепенно коснеем, становимся вроде как обездвиженными. Но стоит научиться глядеть на ситуацию, в которой мы находимся, с разных точек зрения – или, другими словами, отправлять самих себя в иную систему координат, – мир приобретает невиданный ранее объем, становится более гибким. Я считаю, что раз уж мы в нем оказались и живем, то такое «стереопозиционирование» значит для нас очень много. Я осознал это благодаря книгам, и это великое мое приобретение.

Если бы не было книг, если бы я не читал их в таком количестве, то жизнь моя была бы сейчас более унылой и нескладной. То есть для меня чтение стало, по сути, огромной школой. Школой, построенной специально для меня, где все подогнано именно под меня и где я научился многим очень важным вещам. В ней не было зубодробительных правил, оценок по многобалльной системе, конкурентных рейтингов. И буллинга, понятно, тоже. Будучи частью более крупной системы, я тем не менее смог успешно поддерживать еще одну, свою личную «систему».

Тот образ «пространства личностного восстановления», который существует в моем воображении, во многом схож с тем, что олицетворяет для меня чтение. Но не надо ограничиваться литературой – это может быть что угодно. Если у детей, которые не могут привыкнуть к школьной системе, и у тех, кому неинтересна учеба, появится такое вот «пространство личностного восстановления», где все будет подогнано точь-в-точь под них и где они сумеют в своем темпе развить и реализовать способности, то это поможет им в конечном итоге преодолеть, пробить «стену системы». Но для этого им нужно понять, что значит «быть личностью», необходима поддержка со стороны общества и семьи.

Мои родители были преподавателями родной речи (мама уволилась из школы после замужества), и я практически ни разу не слышал от них претензий по поводу моей неуемной тяги к чтению. Хотя они были недовольны моей успеваемостью, но никогда не упрекали меня и не говорили ничего даже близко похожего на «брось ты уже свои книги и готовься к экзамену». А если и говорили, то память моя этого не сохранила, видно, очень редко такое происходило. Это одна из вещей, за которые я бесконечно благодарен родителям.

Напоследок подытожу сказанное мною ранее. Да, мне так и не удалось полюбить школьную систему. Я встретил в школе нескольких замечательных учителей, смог научиться некоторым важным вещам, но немногое хорошее, к сожалению, полностью теряется среди огромного количества скучнейших уроков и тоскливейших занятий. Это было настолько нудно, что когда наконец школа закончилась, я подумал: «Никогда больше такой тоски зеленой в моей жизни быть не должно» (мы каждый раз так думаем, и каждый раз нас неизбежно настигает – то падая с небес, то ударяя фонтаном из-под земли – безжалостная скука).

Наверное, люди, которые любили школу или чувствовали себя без нее одинокими, редко становятся писателями. Ведь писатели шаг за шагом выстраивают у себя в голове собственный мир. Я на уроках никого не слушал и ничего не слышал – витал в облаках моих фантазий. Если бы я был современным ребенком, то вполне вероятно, что я бы не смог адаптироваться к школе и просто отказался бы в нее ходить, как нынешние дети «в отказе». А в мое время, к счастью или к несчастью, такое явление еще не было трендом. Наверное, просто никому в голову не приходило, что можно выбрать опцию «не ходить».