Харуки Мураками - Писатель как профессия

Еще я немало горжусь тем, что с каждой моей новой книгой (а их за эти тридцать пять лет вышло немало) у меня становилось все больше читателей. Разумеется, «Норвежский лес» побил все рекорды по продажам, но если проследить общую картину, то, за исключением этого единичного «всплеска», каждый раз, когда выходила моя новая книга, число читателей, ее купивших и с удовольствием прочитавших (так называемая базовая читательская аудитория), неуклонно росло. Так говорят не только цифры, это явно прослеживается и по реакции читателей. Похожая картина наблюдается не только в Японии, за границей видна та же тенденция. Интересно, что и японские, и иностранные книголюбы, как выясняется, читают мои произведения похожим образом.

Другими словами, получается, что за это время сформировалась система, объединившая моих читателей по всему миру и позволяющая им общаться, как если бы они были подсоединены напрямую друг к другу большими трубками. Система, которой не (так уж) нужны посредники в виде СМИ или литературного истеблишмента. Излишне говорить, что в ней необходимо искреннее взаимное доверие между писателем и читателями. Если бы этого доверия не было, если бы моя аудитория не покупала каждую мою новую книгу, потому что эти люди верят мне и не боятся, что я их подведу, то каким бы эффективным ни был этот своеобразный трубопровод, такая система «интубации» долго бы не продержалась.

Однажды я встретился с прозаиком Джоном Ирвингом, и он сказал мне одну очень занятную вещь про отношения автора и аудитории. «Писателю важно «подсадить» читателя на свои книги, – сказал он. – Хоть это звучит и не очень хорошо». Должна возникнуть связь, своего рода «наркотическая» зависимость, которую невозможно и не хочется прерывать, которая подразумевает ожидание следующей «дозы». Это, конечно, очень понятная метафора, но слишком уж антисоциальная, поэтому я использовал более нейтральный вариант с «интубацией», но по сути – это то же самое. В личных отношениях между писателем и читателем, в их непосредственном общении («Заходи, дорогой! У меня для тебя сегодня что-то есть. Стоящая вещь!») обязательно должен присутствовать такой вот физиологический момент.

Иногда мне приходят от читателей очень любопытные письма: «Я прочитал вашу новую книгу и ужасно расстроился. К сожалению, она мне совсем не понравилась. Но я обязательно куплю вашу следующую книгу. Вы уж в дальнейшем постарайтесь получше, пожалуйста!» Такая вот просьба. Скажу по правде, я очень люблю таких читателей! И я очень им благодарен. В этом письме стопроцентно чувствуешь огромную меру читательского доверия. Именно ради таких людей я должен стараться и усердствую всегда, когда пишу «следующую книгу». Я каждый раз надеюсь, что моя книга придется им по душе. Но «всем ты не угодишь», поэтому я никогда не знаю, как оно выйдет на самом деле.

Мои произведения начали широко издаваться в Америке ближе к концу восьмидесятых, когда издательство Kodansha International (KI) опубликовало английский перевод «Охоты на овец» в твердой обложке, а в «Нью-Йоркере» вышли сразу несколько моих рассказов. В то время у KI был офис на Манхэттене, в центральной его части, где работали сотрудники из местных. Работа у них кипела, видно было, что компания всерьез взялась за американский издательский рынок. Потом они сменили название и превратились в Kodansha America (KA). Я не знаю подробностей, но, кажется, они считаются дочерней компанией японского издательства «Коданся», а зарегистрированы как американское юридическое лицо.

Элмер Люк, американец китайского происхождения, был у них главным редактором, а кроме него там работали еще несколько очень способных ребят-американцев (в отделе по связям с общественностью и в отделе продаж). Директором офиса был человек по имени Сираиси. Он не пытался навязывать американским работникам японский стиль и предоставлял им возможность действовать на свое усмотрение. В целом атмосфера в офисе была спокойная и расслабленная.

Ребята-американцы горячо поддерживали публикацию моих книг. Когда я через некоторое время переехал в Америку, в штат Нью-Джерси, то каждый раз, оказываясь в Нью-Йорке, заходил проведать их в офис КА на Бродвее, поговорить по душам. По стилю тот был ближе к американскому, чем к японскому. Все местные работники являлись коренными ньюйоркцами – веселыми, активными, – работать с ними было очень здорово. С некоторыми из них я до сих пор поддерживаю дружеские отношения. Это оказался светлый период, таким он мне и запомнился. На тот момент мне только-только исполнилось сорок, жизнь была полна интересных событий.

Благодаря живому, яркому переводу Альфреда Бирнбаума «Охота на овец» получила высокую оценку критиков (выше, чем мы могли предположить), о ней написали большой материал в «Нью-Йорк таймс», а в «Нью-Йоркере» опубликовали положительную и пространную рецензию Джона Апдайка. Но по объему продаж до успеха оказалось еще далеко. Так как издательство было еще не очень известным в Америке, а меня просто никто тогда там не знал, то книжные магазины не ставили книгу на выгодные с точки зрения продаж места. Если бы тогда были электронные книги или хотя бы возможность купить издание по интернету, вероятно, картина была бы другой, но без этих опций положительная критика прямого эффекта на продажи не оказывала. Позднее «Овцы» вышли в мягкой обложке в издательстве Vintage Books, и вот это издание уже стало лонгселлером [30] Лонгселлер – книга, которая хорошо продается и покупается на протяжении долгого периода времени. .

Вслед за «Овцами» были опубликованы «Страна Чудес без тормозов и Конец света» и «Дэнс, дэнс, дэнс». Они тоже получили хорошие отзывы критиков, обсуждались в СМИ, попали в ранг «культовых книг», но при этом никакой связи с объемом продаж так и не прослеживалось. В США в восьмидесятые годы Япония вызывала очень активный интерес в плане экономики, вплоть до того, что была издана книга «Япония – номер 1: Уроки для Америки» [31] «Япония – номер 1: Уроки для Америки» – бестселлер профессора Гарварда Эзры Фогеля, где говорится о преимуществах японской экономической системы перед американской. , но в культурном плане такой уж широкой популярности не было. Да и в обычных разговорах с американцами, как правило, основной темой становились экономические проблемы, а вопросы, касающиеся искусства и культуры, не вызывали особого энтузиазма. Хотя примерно в это же время на Западе стали известны имена Рюити Сакамото и Бананы Ёсимото (не знаю, что было в Европе), но только этого было явно недостаточно, чтобы на американском рынке появился интерес к японскому «культурному» продукту. Страна восходящего солнца была для американцев, если так можно выразиться, «малопонятной страной с большими деньгами». Разумеется, в США были люди, которые читали Кавабату, Танидзаки, Мисиму и ценили японскую литературу, но это была всего лишь небольшая горстка интеллектуалов – читателей-«снобов», жителей большого города.