Федор Боков - Весна победы

7 марта погода улучшилась. В небе появились наши эскадрильи. Несмотря на сильный зенитный огонь, они бомбили объекты вражеской обороны. В Кюстрине возникли пожары, дым стлался над городом и крепостью. Вскоре командарм отдал приказ начать артиллерийскую подготовку, вслед за которой в 11 часов 30 минут на участке железной дороги Тамзель — Кюстрин перешли в наступление 3-й батальон 1042-го стрелкового полка, а также 123-я и 360-я отдельные армейские роты. Завязался бой, который длился два с половиной часа. Как мы и предполагали, противник посчитал, что именно здесь будет направление нашего главного удара, и ослабил другие участки своей обороны.

А около 14 часов внезапно для гитлеровцев в наступление после огневого налета по их переднему краю двинулись части 295-й дивизии, наносившие главный удар. Велик был наступательный порыв воинов 1038-го полка под командованием полковника В. Н. Любко и 1040-го полка подполковника И. С. Козлова. Они громили огневые точки противника, забрасывая его окопы гранатами, истребляли сопротивлявшихся немецких солдат и захватывали в плен тех, кто сдавался. Уже к 16 часам наши бойцы полностью овладели первой и частично второй траншеями. Для развития успеха генерал Д. С. Жеребин на стыке между частями Любко и Козлова ввел в бой 416-ю стрелковую дивизию, поставив ей задачу наступать в направлении вокзала Нойштадт.

Завязались ожесточенные уличные схватки. Фашисты оказывали отчаянное сопротивление, часто переходя в контратаки. Однако все их попытки восстановить прежнее положение были тщетными. Воины 295-й и 416-й стрелковых дивизий действовали отважно и настойчиво, уничтожали опорные пункты, выбивали противника из подвалов. Умело действовали, сопровождая пехоту, расчеты артиллерийских орудий, экипажи танков. Многие бойцы штурмовых групп били по укреплениям и бронированным машинам трофейными фаустпатронами, огнеметчики с близких дистанций уничтожали пулеметные расчеты, направляя огневые струи в амбразуры и окна подвалов.

Во второй половине дня фашистское командование, видимо, поняло, что главный удар наши войска наносят с северо-запада. К вечеру оно подтянуло боевые резервные группы на это направление. Сопротивление гитлеровцев возросло. С наступлением ночи бой не прекращался. В итоге первого дня части корпуса генерала Жеребина, прорвав оборону противника на направлении главного удара на фронте 2,5 километра и глубиной до 2 километров, овладели двумя траншеями. Однако основная задача не была выполнена. Отрезать крепость от Нойштадта не удалось, а мосты и подходы к ним оставались в руках врага, что позволило ему перебрасывать подкрепления.

Наш сосед слева — 4-й гвардейский стрелковый корпус — вел такие же упорные бои за железнодорожную станцию Китц.

8 марта наступление продолжалось. Ему предшествовали удары нашей авиации, которая произвела за день 200 самолето-вылетов. Жаркий бой разгорелся на подступах к железнодорожной станции Нойштадт, где оборонялось до батальона гитлеровцев. Они вели из окон станции огонь не только из пулеметов, но даже из пушек, в том числе и зенитных. Штурм станционного здания и кирпичных пакгаузов начался с интенсивного обстрела их нашей артиллерией. Расчеты орудий вели огонь прямой наводкой. Затем по району станции дивизионная артиллерия произвела короткий артналет. Снаряды разрушали стены, уничтожали огневые точки. Гитлеровцы дрогнули, ослабили ответный огонь. Тут же поднялась в атаку пехота 1040-го стрелкового полка. Штурмовая группа старшего лейтенанта М. Воднева с юго-запада первой ворвалась на территорию станции. В составе группы отважно действовал комсорг 1-й стрелковой роты красноармеец И. Д. Васильев, который находился в первых рядах штурмовавших и принял командование взводом, когда был ранен командир. В то же время с севера прорвался к станции 3-й батальон этого же полка.

Наконец радисты передали: ударами с двух сторон станция взята. Командир дивизии генерал А. П. Дорофеев посмотрел на карту: центр города уже в наших руках. Противник — восточнее и южнее. Теперь основные силы гитлеровцев сосредоточились на восточной окраине, там, где они заблаговременно возвела ряд мощных укреплений. Комдив поставил 1042-му полку задачу наступать в восточном направлении, вдоль железной дороги, чтобы совместно с 1040-м стрелковым окружить и уничтожить противника в районе военного городка, форта, водокачки и стрельбища. Через считанные минуты гул орудийных выстрелов и автоматные очереди возвестили, что воины приступили к выполнению боевого приказа.

К центру города, в район костела, так же успешно продвигался 1374-й стрелковый полк 416-й стрелковой дивизии. В этих боях высокое мастерство и храбрость показал старший сержант Григорий Сенатосенко. Когда огонь одного из дотов преградил путь подразделению, он вызвался уничтожить эту огневую точку и под пулеметным огнем противника по-пластунски пополз вперед... Гитлеровцы заметили Григория. Вскоре рядом с ним разорвалась вражеская мина. Отважный боец был ранен. Но это не ослабило его решимости любой ценой выполнить боевую задачу. Наскоро перевязав рану индивидуальным пакетом, Сенатосенко приблизился к дзоту и залег в непростреливаемой зоне. Все подразделение с волнением следило за действиями смельчака, и вскоре воины увидели, как одна за другой взорвались у амбразур гранаты, умело брошенные старшим сержантом. На какое-то время вражеский огонь прекратился. Дружно поднявшись в атаку, красноармейцы овладели дзотом. Но отважному воину не удалось дожить до победы: когда стрелковые подразделения двинулись вперед, фашистская пуля сразила старшего сержанта. Григорию Прокофьевичу Сенатосенко было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Следует отметить, что в боях неоднократно отличались самоотверженностью и воинским мастерством бойцы не только стрелковых частей, но и тыловых подразделений. Например, командир взвода боепитания одного из дивизионов 1054-го артполка Абдул Зейналов, доставив батарейцам на автомашине снаряды, во время боя заменил раненого наводчика орудия и помог отразить сильную контратаку врага. За проявленную доблесть Абдул Зейналов был награжден орденом Красной Звезды, а к концу войны грудь этого отважного воина-бакинца украшали восемь правительственных наград.

Рано утром 9 марта я зашел к начальнику штаба армии. Генерал А. М. Кущев сидел, склонясь над столом, и что-то писал.

— Как дела, Александр Михайлович? Он поднял голову, посмотрел на меня усталыми глазами:

— В целом обстановка на плацдарме спокойная, но у Жеребина она складывается не так, как мы планировали. Дивизии медленно продвигаются.

— И несут большие потери, — заметил я.