Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Эта команда в 1927 году поразила Нью-Йорк тем, что завоевала первенство в Бронксе всего лишь на второй год после своего создания.

После окончания средней школы Моррис провел два года в отделении Нью-Йоркского университета на Вашингтон-сквер по курсу журналистики. Однако грянула депрессия, отец далее не смог оплачивать учебу Морриса и его брата Артура. Однако Моррис не вернулся в овощную лавку родителя, в которой помогал ему с девяти лет. Теперь он зарабатывал на жизнь в качестве тренера по легкой атлетике в колледже (впоследствии переименованном в университет штата) в Старквилле, Миссисипи.

Здесь не было своей футбольной команды, и Моррис взялся создать ее в роли играющего тренера. По отзывам тогдашних свидетелей его игры, он вполне мог бы стать высококлассным профессиональным спортсменом. Однако в одной из игр Моррис серьезно повредил колено — это стало концом его карьеры футболиста. Но он продолжал работу в качестве тренера, одновременно занимаясь журналистикой в университетской газете и посещая… драмклуб.

Затем Моррис покинул Миссисипи и перешел на тренерскую работу в университет Иллинойса. К этому времени он уже был членом Молодежной коммунистической лиги, а затем и Компартии США. Моррис гордился, когда вместе с другими товарищами по Лиге они устроили в университете кооперативный ресторанчик, который могли посещать и белые, и темнокожие студенты.

В 1935 году Моррис вернулся в Нью-Йорк, вновь стал посещать занятия в Нью-Йоркском университете, чтобы завершить прерванное образование. Тогда же он стал организатором одной из местных ячеек Компартии в Бронксе.

К этому времени в силу ряда причин многие члены Компартии стали пользоваться псевдонимами. Потому девушке-польке, с которой Моррис познакомился на митинге в Мэдисон-сквер-гарден, он представился как «товарищ Брюс Пикетт». Она же назвалась своим настоящим именем: Леонтина Петке, для друзей просто Лона.

Голос вспомнил, почему ему так знакомо лицо молодого человека помимо соседства на митинге. Еще в феврале он оформлял для него поддельный паспорт — вскоре после того как пришло достоверное известие о гибели нескольких десятков американских волонтеров в Испании.

Вашингтон официально объявил о своем нейтралитете в испанских событиях, потому правительство объявило поездки в Испанию американских граждан незаконными. Но даже с фальшивыми паспортами волонтеры напрямую попасть в Испанию не могли. Они плыли во Францию, а оттуда по тропам контрабандистов переправлялись через Пиренеи.

Через неделю после памятного митинга молодой человек с поддельными документами на имя Израэля Пикета Альтмана в составе группы из семнадцати волонтеров отплыл во Францию.

В Испании Альтман был зачислен в третий взвод четвертой роты батальона имени Маккензи-Папино. Кроме обычного солдатского долга на него также были возложены обязанности политического организатора в своем подразделении.

Всего через два с половиной месяца после пребывания на фронте Альтман в бою под Фуэнтес де-Эбро был ранен пулеметной очередью в обе ноги. Последующие четыре месяца он провел в госпитале. Впоследствии товарищи по Интербригаде вспоминали, как мужественно Альтман переносил мучительные перевязки, умудрялся при этом шутить с врачами и медсестрами, поддерживал бодрый дух соседей по палате.

После выздоровления Альтмана вызвал к себе плотный мужчина средних лет, одетый в военную форму без знаков различия, однако что-то сразу выдавало в нем офицера высокого ранга, хотя и явно не испанца. Назвался — «товарищ Браун». К удивлению Альтмана, когда они остались наедине, мужчина обратился к нему по его настоящей фамилии — Моррис Коэн.

Незнакомым офицером был Александр Орлов. «Швед» предложил Моррису пройти обучение в секретной школе на окраине Барселоны. Здесь под руководством советских инструкторов готовили специалистов диверсий, саботажа и разведки. Успешно пройдя курс общей подготовки в школе, Моррис уже в другом месте, на изолированной вилле, освоил работу на коротковолновой рации, проявив при этом недюжинные способности оператора. В апреле 1938 года Морриса прикрепили к штабу Интербригад в Альбасете, затем несколько месяцев он служил в специальном разведывательном подразделении.

Так началась долголетняя работа Морриса Коэна («Луиса») в советской внешней разведке.

«Швед» вышел на Морриса и еще на нескольких бойцов, будучи о них заранее хорошо информирован. Данные на них как возможных кандидатов на привлечение к сотрудничеству он получил от резиден-туры ИНО в США. В свою очередь оперативные сотрудники рези-дентуры получали их от «Звука» и некоторых других источников.

В декабре 1938 года на пароходе «Ансония» перед самым захватом франкистами Барселоны Моррис отплыл в Нью-Йорк. Перед отбытием из Испании Моррис получил от своего советского куратора вещественный пароль — половину сломанной расчески…

28 марта 1939 года войска интервентов и Франко вступили в Мадрид. Месяцем раньше Англия и Франция поспешили заявить о разрыве дипломатических отношений с республиканским правительством Испании и признании правительства Франко.

Многие американцы, ветераны Интербригады, были убеждены, что если бы президент Рузвельт вмешался своевременно в события на Пиренеях, помог бы республиканцам отбросить войска Франко, это стало бы грозным предупреждением фюреру и рейхсканцлеру Германии Гитлеру и, возможно, могло бы предотвратить Вторую мировую войну. Разумеется, это наивное рассуждение, но все же зерно истины в нем содержится…

В Нью-Йорке Моррис устроился на работу охранником в советский павильон на Всемирной выставке в Нью-Йорке, кроме того, он подрабатывал уборщиком в кафетерии и на кухне «Амторга». Следует отметить, что в Америке, особенно в трудные годы, люди даже с хорошим образованием никогда не чурались самой черной работы. В любом случае в моральном отношении все же лучше было работать уборщиком, нежели получать пособие по безработице, тем более что каждый американец знал и помнил притчу, что якобы многие миллионеры начинали свою карьеру уличными продавцами газет или чистильщиками обуви.

Однажды к столику Морриса подсел молодой симпатичный человек, невысокий, с темными вьющимися волосами и грустными выразительными глазами. Они поболтали о том о сем. Прощаясь, молодой человек — он назвался Сэмом, стажером из Москвы — что-то незаметно подсунул под лежащую перед Моррисом салфетку. Когда тот ушел, Моррис обнаружил под салфеткой вторую половинку сломанной расчески.

Так произошло знакомство Морриса Коэна со своим первым советским куратором в Америке Семеном Марковичем Семеновым (оперативный псевдоним «Твен»).