Марина Абрамович - Пройти сквозь стены [Автобиография]

Мы разработали программу распространения Метода Абрамович в культурных институциях по всему миру вместе с программой заказов на создание работ локальным и международным художникам. Мы написали новую миссию, чтобы отразить изменение нашего фокуса: «ИМА исследует, поддерживает и представляет перформанс. ИМА поощряет коллаборацию между искусствами, наукой и гуманитарным знанием. ИМА будет служить наследием Марины Абрамович».

Наконец-то я создала свой институт и посвятила его – Людям.

Летом 2013 года, когда мы с Шоном были в Осло, делая выставку моих работ, коллекционер Кристиан Риньес попросил меня создать скульптуру для большого парка скульптур, который он спонсировал в городе. Я сказала ему, что не верю в скульптуры в парке – я считаю, что природа идеальна без искусства. Но я все равно пошла посмотреть парк ради новых идей. Пока мы вместе с Шоном, Кристианом, Гилеспи и Ким Брэдструп, моими галеристами в Осло, бродили по парку, мы вышли на небольшой холм. Кристиан сказал, мы считаем, что Эдвард Мунк нарисовал свой «Крик» отсюда. И когда он это сказал, я тут же кое-что придумала.

В тот день до этого я побывала в Музее Мунка, где увидела, как перед картиной Мунка люди делают селфи с открытыми ртами. Но это был все-таки музей, и никто не кричал. Теперь я рассказала Кристиану свою идею: сделать полноразмерную железную копию рамы картины Мунка, поместить ее ровно в этом месте парка – на Экеберг холме, чтобы все жители Осло могли бы испытать эту картину по-новому – стоя и крича в пустоту.

В Осло был мрачный дождливый день. Я пригласила с собой небольшую группу покричать и посмотреть, как они себя будут от этого чувствовать. Мы кричали и кричали, и после этого я начала работу над реализацией идеи. Пустая железная рама была установлена на холме, и я сделала видео под названием «Крик», вдохновленное и посвященное Эдварду Мунку. За месяц мы с Линси Пейсинджер сняли более 270 человек, кричащих сквозь пустую рамку.

Перед кричанием Линси их подготавливала прямо там в парке, делая с ними телесные движения и дыхательные упражнения. Норвежские люди могут быть очень стоическими: они не показывают свои эмоции так просто. Некоторые признавались, что никогда в своей жизни не кричали. Но после подготовки Линси, когда они стояли перед рамой, это было похоже на извергающийся вулкан эмоций. Во время съемок несколько раз приходила полиция, потому что крики отзывались эхом в городе, и люди сообщали в полицию о насилии.

Пустая рама по-прежнему находится в парке.

В последний день съемок после окончания работы Кристиан пригласил нас на свою яхту поужинать и посмотреть на закат над фьордами. Был прекрасный вечер в конце августа – небо было великолепного оранжево-красного цвета. В воздухе уже пахло скандинавской осенью. Кристиан пригласил на ужин пятерых друзей, с которыми хотел меня познакомить, одним из них был высокий с выделяющейся внешностью мужчина по имени Питер Скавлан. Когда я спросила о его занятии, он ответил, что пишет сценарии для европейских и голливудских фильмов. В прошлом году фильм по его сценарию «Кон-Тики» был номинирован на Оскар как лучший зарубежный фильм.

Я тут же вспомнила идею, что столько лет была у меня на заднем плане в голове, которую я придумала в брутальной золотодобывающей шахте Серра Пелада – «Как умереть». Это была такая сильная идея, думала я, я так никогда и не отказалась от нее. С воодушевлением я рассказала Питеру о моей концепции перемежения смертей семи героинь опер (исполняемых, конечно, Марией Каллас) с документальными кадрами реальных смертей. Питер, ум которого был очень остер, идею сразу понял и сказал: «Почему бы не сделать проще? Просто сделай сценарий из семи оперных смертей».

С того момента мы стали обсуждать, как сделать этот проект. Каллас была моим вдохновением. К тому времени я прочитала все ее биографии и посмотрела все ее невероятные работы в кино. Я так сильно идентифицировала себя с ней. Как и я, она была Стрельцом, как и у меня, у нее была ужасная мать. Мы были похоже даже внешне. И хотя я пережила разбитое сердце, она от этого умерла. В большинстве опер в конце героиня умирает от любви. И Питер знал список этих смертей так же хорошо, как и я: ЗАКАЛЫВАНИЕ НОЖОМ в «Кармен», ПРЫЖОК в «Тоске», ВИСЕЛИЦА в «Отелло», СОЖЖЕНИЕ в «Норме», УДУШЕНИЕ в «Аиде», ХАРАКИРИ в «Мадам Баттерфляй», ЧАХОТКА в «Травиате». Прямо там на лодке мы сочинили работу: я буду сниматься просто, стоя без макияжа перед белым экраном, рассказывая историю каждой оперы в десяти предложениях. После каждого рассказа будет идти монтаж, и я буду воспроизводить оперную смерть. В представлении Каллас, мужчина, убивающий ее на сцене, всегда был Аристотелем Онассисом, в моем представлении Уильям Дефо был единственным мужчиной, кто мог сыграть моего убийцу во всех семи актах.

Я представляла семь видеоинсталляций, по одной на каждую смерть, все семь должны быть показаны последовательно. В дополнение к этому Питер предложил снять документальный фильм под названием «Проживая семь смертей», хроника создания «Семи смертей», включив в фильм то, как проект связан с жизнью Марии Каллас. Прославленный голос Марии Каллас будет заполнять каждую сцену смерти.

С того момента мы работали над реализацией этих двух больших проектов. В моих мечтах семь разных режиссеров должны были снять видео, а Рикардо Тиши сделать костюмы для всех из них. Это длинный процесс, и недавно я написала то, что, надеюсь, не станет пророческим – «Сделай фильм длиннее, чем время, оставшееся тебе в жизни».

В то же время я размышляла над монтажом моих выставок в Галерее Серпентайн, сделать которые меня пригласили еще в прошлом году. Основная идея была показать работы, которые еще не никто видел, то, что, мало кто знал, я сделала в предыдущие годы, кураторы Джулия Пейтон-Джонс и Ханс Ульрих-Обрист были этому очень рады, но я хотела сделать что-то большее. И я снова вернулась к своим шаманам, чтобы подготовиться ментально и физически.

Как-то рано утром посреди бразильских джунглей я решила поплавать в красивом водопаде. Потом села на камни высохнуть на утреннем солнышке – и, откуда ни возьмись, в голове возникла четкая идея: я не должна показывать ничего в галерее, даже более радикальным образом, чем в ПАК Милан, галерея должна стать абсолютно пустой. Публика будет приходить, и я буду их аккуратно брать за руку и подводить к стене галереи, чтобы они просто смотрели на пустое пространство перед ними. Чтобы публика стала перформирующим телом вместо меня.

Придя на выставку, посетители в буквальном и в переносном смысле будут оставлять свой багаж за дверцами локеров, убрав туда сумки, крутки, электронные приборы, часы, фотоаппараты, телефоны. У показа не будет ни правил, ни формулы – только художник, зрители и несколько простых предметов в пустом белом пространстве. Это был наилучший способ продемонстрировать нематериальное искусство, который я только могла придумать.