Владимир Хутарев-Гарнишевский - Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

В Морском ведомстве неоднократно заседала комиссия под председательством адмирала Григоровича с участием начальника штаба Князева. Полученные от полиции сведения дали возможность адмиралу Эссену прекратить волнения в самом зародыше. Когда в 1912–1913 гг. возникли волнения на Черном море, туда лично выезжал товарищ министра внутренних дел Золотарев узнать, насколько начальник охранного отделения полковник Попов правильно вел дело, потому что слишком много лиц проходило по дознанию. Сведения, касающиеся воинских частей, были доложены государю императору. По поручению министра Макарова Белецкий был вызван для доклада императору в Александрию, около Царского Села.

Николая смущало нахождение секретных сотрудников на флоте, но произошедший военный переворот в Португалии изменил отношение монарха к этому вопросу. Он поручил министру внутренних дел внимательно изучить переворот.

«Таким образом, – подчеркивал впоследствии Белецкий, – ни Военное, ни Морское министерства не требовали от министра внутренних дел окончательного искоренения этой агентуры; так, вопрос стоял до назначения товарищем министра Джунковского, ему принадлежит исключительная инициатива снятия агентуры» [227] Падение царского режима. Т. 3. Л., 1925. С. 327–328. . Также плохо дела обстояли на Балтийском флоте: за август 1910 г. – июль 1912 г. на броненосном крейсере «Рюрик», линейных кораблях «Император Павел I» и «Цесаревич» в общей сложности было зарегистрировано 78 сообщений о фактах революционной агитации и брожении среди нижних чинов [228] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316–1913 г. Д. 210. Л. 86–86об. .

В письме от 30 ноября 1912 г. Сухомлинов выразил свое окончательное согласие и одобрение основных положений вопроса об освещении революционной пропаганды в войсках [229] Там же. Л. 2. . Несмотря на некоторый компромисс (жандармам все-таки пришлось посвятить командиров частей в работу секретной агентуры), сыску удалось получить полное одобрение руководства армии. Агентура выявила неуставные отношения, бесхозяйственность, плохие условия жизни и факты издевательства над нижними чинами со стороны офицерского состава, что могло волновать и интересовать военного министра, но не нравилось его подчиненным. Секретные сотрудники освещали политическое беспокойство в частях, хоть и не без некоторой доли преувеличения.

Сам факт массовых военных выступлений имел место. К примеру, бунт 1‐го и 2‐го саперных батальонов инженерных войск Туркестанского военного округа был связан с условиями жизни, тем не менее проходил под руководством военно-революционной организации. Волнения же матросов в меньшей степени были связаны с бытом и в большей – с политической борьбой. Белецкий, описывая отношение царя к секретной агентуре в войсках, отмечает не только этическое неприятие Николаем II агентуры, которое последний проявлял довольно пассивно, но и его внимание к участию армии в политических переворотах. Императору была известна негативная роль военных в свержении в ходе революции 1910 г. короля Мануэла II и установлении республики. Белецкий, видя опасность в военной оппозиции, пытался донести до Николая мысль о необходимости наблюдения за армией. Первым же вопрос о военной оппозиции поднял еще Зуев в своем циркуляре от 20 декабря 1910 г., в аккурат через два месяца после свержения династии Браганса. Вряд ли это можно считать совпадением. Нельзя исключать, что именно революционные события на Пиренейском полуострове подтолкнули департамент полиции начать работу в этом направлении. И оно было особенно опасно для оппозиционной части высшего офицерства, той части генштабистов, которых в России называли «младотурками», по аналогии с турецкими военными, организовавшими переворот 1908 г. и свержение султана Абдул-Гамида II в 1909 г.

1912 год был наиболее плодотворным для политического сыска в армии. Морской министр Григорович активно включился в работу по организации агентуры и контролю за революционным движением на флоте. В июле 1912 г. Григорович созвал упомянутую выше межведомственную Комиссию для выработки наиболее целесообразных мер к возможному затруднению проникновения политической пропаганды среди нижних чинов морских команд. Председателем комиссии был назначен начальник Главного морского штаба контр-адмирал Михаил Валерианович Князев. Членами комиссии от МВД были назначены Белецкий и Еремин. На первом заседании 26 июля были обозначены основные причины распространения пропаганды и меры борьбы с ней. Были выделены две основные меры противодействия: 1) «установление тесного и доверительного общения между военными начальниками и жандармским надзором, причем первые не должны ничего скрывать о происходящем во вверенных им частях революционном брожении»; 2) «установить строгую проверку политической благонадежности всех вольнонаемных матросов и рабочих на верфях, в доках и портовых мастерских, на коих работают команды матросов» [230] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 00–1912. Д. 288К Лл. 1–6об. .

Имелись серьезные основания для интенсификации работы в армии. 12–20 августа 1912 г. в Вене прошла большая конференция РСДРП, в которой приняли участие московская и санкт-петербургская организации меньшевиков, московская организация большевиков, Социал-демократия Латышского края, Бунд, Кавказский областной союз, Бакинская организация, Севастопольская социал-демократическая военная организация и другие группы. На втором заседании 13 августа обсуждался доклад севастопольцев о работе на флоте. Несмотря на то что агитация была неодинаково сильна на всех судах, по словам докладчика, «работа в войсках шла быстрым темпом». Ядро организации составляли 14 выслужившихся матросов Черноморского флота, однако значительное внимание с самого начала было уделено портовым рабочим, которые до этого оставались «реакционными». За все время своего существования (с конца 1910 г.) группа выпустила семь листовок тиражом от 150 до 2000 экземпляров каждая. Большая часть из них предназначалась матросам [231] Конференции РСДРП 1912 года. Документы и материалы. М., 2008. С. 33, 35, 36. .

На XV заседании 20 августа обсуждался вопрос ташкентского восстания. Юлий Мартов отмечал, что волнения, несмотря на свою стихийно-революционную сущность, были спровоцированы агентами охранки. Он выступал за тесную связь между военно-революционными кружками и общей революционной работой партии, против активных антиправительственных выступлений [232] Там же. С. 884, 885. . В тексте резолюции конференции о событиях в армии и на флоте по инициативе Мартова говорилось: «Конференция в то же время считает нужным обратить внимание товарищей на нежелательность и крайнюю опасность всяких изолированных от народного движения вспышек в армии и флоте и попыток военного восстания… Конференция признает поэтому тяжелым, но священным долгом всех сознательных социалистов, служащих в войсках и флоте, удерживать своих менее сознательных и неопытных товарищей использовать для преждевременных и бесцельных выступлений то возмущение и отношение, которые создаются в солдатских массах… Социалистический пролетариат в моменты, подобные нынешнему, может признать неизбежность открытого возмущения лишь в одном крайнем случае – когда перед солдатами станет требование властей применить оружие против народа» [233] Меньшевики. Документы и материалы. 1903 – февраль 1917 гг. М., 1996. С. 337. .