Владимир Макеев - В море Травкин

— Если нас так и дальше будут встречать, — сказал Травкин Гольдбергу, — ни я, ни корпус лодки не выдержим.

— А я железный? Что предлагаешь?

— Возвращаться в базу самостоятельно, не ожидая тральщиков и катеров.

— Я на твоем месте поступил бы так же!

Травкин увел корабль из опасного Нарвского залива и, попросив комдива управлять кораблем, нашел Гримайло. Не успевший умыться, черный, закопченный, с наскоро перебинтованными руками, он широко улыбался, словно хотел спросить: «Приняли меня в походе в партию. Оправдал я доверие?»

— Вы настоящий, коммунист и настоящий подводник! — сказал ему Иван Васильевич.

Это была, наверно, высшая похвала в устах требовательного командира «щуки».

За ночь 7 августа «Щ-303» прошла гогландскую минно-сетевую позицию противника и добралась до острова Лавенсари. Гольдберг и Травкин доложили старшему морскому начальнику о завершении похода. Оказалось, тральщики и морские охотники дважды выходили встречать лодку, но натыкались на превосходящие силы противника, уходили.

Когда «щука» находилась в Нарвском заливе, подвергалась беспрерывным атакам, Травкин собирался немало высказать «этим окопавшимся в тылу на Лавенсари». Но понял, что люди делали все, что могли, а так называемый тыл — Лавенсари, самая западная точка Советского Союза в тот период, — тоже фронт. «Щуке» под завывание сирен приходилось погружаться на дно, а на берегу рвались бомбы, сброшенные с фашистских стервятников. Тыл был такой, что поскорее хотелось из него выбраться. На «Щ-303» все обрадовались, когда двинулись в сопровождении катеров к Кронштадту. Вместе с кораблем Травкина с острова шла и «Щ-406» — лодка Е. Я. Осипова.

Переход от Лавенсари в Кронштадт для всего конвоя прошел без особых происшествий. Лишь в одном месте батареи с финского берега открыли огонь, пришлось катерам прикрыть лодки дымовой завесой. 9 августа на горизонте показался остров Котлин — восклицательный знак с точкой-маяком на его западной оконечности. Иван Васильевич вспомнил, о чем думал, уходя в море: вернуться, чтобы оценка была с восклицательным знаком.

Такую оценку и получила его и Осипова боевая деятельность. Это было видно по торжественности встречи. На пирсе бывшей Купеческой гавани замер строй моряков. Среди них экипажи лодок Я. П. Афанасьева и И. М. Вишневского, вернувшиеся с победами несколько дней назад. Корабли встречали командующий Краснознаменным Балтийским флотом В. Ф. Трибуц, члены Военного совета.

Первый докладывал командир «Щ-406» Осипов. В кожаной куртке, с лицом, заросшим рыжими бакенбардами и бородой, он был похож на летчика прошлого десятилетия. Выслушав рапорт, Трибуц обнял командира.

Командующий — худощавый, высокий, чуть сутулившийся, — повернулся к Травкину, тоже отпустившему бороду (он так и носил ее до конца войны), широко улыбнулся, от чего разгладились морщинки на его усталом лице, обнял командира «Щ-303», крепко его расцеловал:

— Молодцы! С благополучным возвращением, с победами!

Он сказал именно о благополучном возвращении, хотя видел покрытый огненно-рыжей ржавчиной корпус лодки, уходившей в море сине-зеленой (по цвету балтийской воды), скользнул взглядом по изуродованной взрывами надстройке, пробитому крупнокалиберными пулями козырьку мостика, вмятине и пробоинам на легком корпусе, свернутом в сторону форштевне — свидетельствам тех ударов, которые пришлось испытать подводникам.

Руководители флота побывали на лодках, заслушали краткие доклады командиров. Трибуц заметил, что подводники накопили ценный опыт, важно передать его собирающимся в море экипажам.

— Ради общего дела, — подчеркнул командующий, — надо возможно скорее представить подробные отчеты с картами и схемами маневрирования при атаках.

Когда закончилось построение, краснофлотцы и старшины, бледные, осунувшиеся, но счастливые, сели на траву, читали письма — дорогие весточки от матерей, отцов, любимых.

В столовой для вернувшихся с моря приготовили праздничный обед. Здесь снова услышал Травкин: «Здорово! Молодцы! Настоящие подводники!» Такие слова зря друзья не говорят.

Командующий флотом раньше казался Ивану Васильевичу весьма строгим, суховатым человеком, а тут он увидел его другим. Адмирал чуть надтреснутым голосом пел вместе с краснофлотцами и командирами о героическом «Варяге» и его славной доле. Командующий сел за пианино и проиграл несколько морских песен.

Травкину принесли газеты за все время похода. В «Красном Балтийском флоте» в День Военно-Морского Флота — 26 июля 1942 года — он прочитал: «Краснознаменный Балтийский флот с честью выполняет боевую задачу на ответственном участке Великой Отечественной войны с немецко-фашистскими захватчиками, зорко охраняет морские подступы к Ленинграду и оказывает мощную поддержку войскам Ленинградского фронта с моря, суши и воздуха». Далее говорилось о мужественной борьбе балтийцев и стояла подпись А. А. Жданова. В газете было напечатано и приветствие Военного совета фронта в связи с праздником. Иван Васильевич прочитал эти материалы и передал Цейшеру, чтобы провел политинформацию.

Радостным было известие о награждении экипажа государственными наградами. Пять человек удостоились ордена Ленина, еще пятеро — ордена Красного Знамени, остальные — ордена Красной Звезды. Рубку лодки украсила звезда с цифрой «2» — по числу побед экипажа. На корабле Осипова появилась цифра «5».

Цифра «3» украсила надстройку подводной лодки «Щ-320» капитана 3-го ранга Вишневского, потопившего три транспорта. Травкин зашел к Ивану Макаровичу, напомнил:

— Твои краснофлотцы моим цветы при встрече вручали, спасибо.

— Июль, за городом ромашки и колокольчики буйствуют, полэкипажа просились на такое задание, — заметил Вишневский. — Не с этим же пришел?

— За это спасибо. Расскажи мне про ягодки, что на дно отправил, — попросил Травкин.

— Ты помнишь, выходили из Ленинграда 10 июня. Маневрировали за дымовой завесой. Через сутки доложил командующему, что готов в море. Восточнее маяка Порккалан-Каллбода обнаружили транспорт. На якоре он стоял. Дал залп с двенадцати кабельтовых и скоро услышал взрыв, а в перископ увидел, что транспорт накренился и опрокинулся.

5 июля неподалеку от косы Курише-Нерунг увидели пароход в сопровождении двух транспортов. Пароход утопил. Начали меня преследовать. За двое суток противолодочные корабли сбросили почти сотню глубинных бомб. Ушел в новый район. А там повезло: увидев, как тралят фарватер, догадался, что поведут транспорт с важным грузом. Скоро он показался. Большой, с войсками. Торпеда разворотила носовую часть судна, тут же оно скрылось в водовороте.

— Ты так рассказываешь, словно тебе легко победы достались.