Трэвис Баркер - Между панк-роком и смертью [Автобиография барабанщика легендарной группы BLINK-182] [litres]

За неделю до «Грэмми» мы собрались у меня в студии порепетировать песню Эл-Эла «Whaddup». Мы с Зи пришли раньше всех и стали вспоминать старые добрые времена, когда Адам был жив. Потом пришел Эл-Эл, и это было здорово, и не только потому, что это Эл-Эл, а я вырос на его творчестве, но и потому, что был рад выйти на сцену с людьми, которые тоже знали меня и Адама: иногда мы с ними выступали на церемонии вручения наград MTV за лучший клип.

Мы стали разбирать песню. Эл-Эл сказал мне: «Черт, Трэв, раз ты будешь со мной играть, я хочу, чтобы ты исполнил на ударных какое-нибудь безумие. Я хочу, чтобы в конце получился просто дикий отжиг – и вступление тоже должно быть сумасшедшим. Первые двадцать секунд будешь играть соло на ударных. А потом пусть идет и идет по нарастающей». Сижу я там и думаю, что же значит «дикий отжиг» . В итоге оказалось, что мне и Тому Морелло в конце досталось вдвое больше времени, то есть песня увеличилась, как, например, у Rage. Мы сыграли ее два раза – и это была даже не окончательная аранжировка, но уже стало ясно, что получается круто. И это с нами еще не было Чака Ди – Эл-Эл предупредил: «Чак к нам присоединится, просто он сейчас в «Хоум Депо».

Эл-Эл позвонил Кену Эрлиху, исполнительному продюсеру церемонии «Грэмми», и рассказал без ложной скромности, какое у него будет крутое выступление. Так что, когда мы играли песню вместе в четвертый раз, главный чувак из «Грэмми» стоял и слушал нас в моей студии. На следующий день я прихожу на репетицию и вижу Эл-Эла в футболке «Famous» с надписью «семья». Я подумал: черт, это же просто потрясающе. Репетиция прошла отлично, и Эл-Эл пригласил меня на официальный ужин «Грэмми», но в тот вечер я должен был проводить время с детьми. Мы повторили песню еще пять или шесть раз. Чак Ди репетировал с нами, и каждый раз, когда он говорил: «Пусть барабанщик разозлится!» – у меня было ощущение, что прямо сквозь стену в студию ворвалось мое детство и ударило меня по лицу. Когда мы не репетировали, я часами слушал эту композицию на повторе и всё думал, как хочу сыграть соло на ударных. Лэндон и Бама выучили песню, бесились и изображали, что они Эл-Эл и Чак Ди. Я рад, что знакомлю их с отличной музыкой, а в этом случае с легендами хип-хопа.

В день церемонии «Грэмми» мы договорились встретиться за кулисами перед выступлением и убедиться, что все на одной волне. Эл-Эл занимался организацией шоу, а все остальные собрались. Мы с Томом сыграли свою часть раз двадцать, чтобы как следует синхронизироваться. Следующее, что я помню, – это как кто-то сказал по рации: «Мы готовы вас выпускать». На сцене нет места ни размышлениям, ни ошибкам. Ты просто выходишь и надираешь всем зад.

Ничего не имею против остальных артистов, которые тогда выступали, но считаю, что наше выступление было самым безбашенным. Эл-Эл и Чак Ди толклись у моей ударной установки, и Чак Ди постоянно меня подзадоривал, а потом показал на меня, и я сыграл соло. Зи-Трип отжигал, а Том Морелло извлекал из гитары совершенно безумные звуки. На сцене не было ни космических кораблей, ни людей, парящих на тросах. Там были только мы и белый свет, и мы выложились полностью. Когда мы ушли за кулисы, я сказал себе: «Если даже я больше никогда не буду выступать, я всё равно буду счастлив». Пожалуй, такое чувство у меня было каждый раз после выступления на «Грэмми».

Blink-182 отправились в турне на целый год по всему миру и даже выступали хедлайнерами на фестивалях в Европе с аудиторией больше сотни тысяч человек. Том не собирался из кожи вон лезть, чтобы показать, как ему там нравится.Он появился как раз перед началом турне и вел себя как интроверт. А потом, когда мы начали выступать и зарабатывать деньги, он снова полюбил Blink-182.

Примерно тогда же он внезапно ушел из группы: написал мне и Марку имейлы, где говорилось, что с нами и с группой покончено. На следующий день он снова нам написал и попросил забыть всё, что было в прошлом письме, а еще он захотел, чтобы Тони Роббинс провел нам групповую терапию. Он даже заставил менеджера переслать Тони Роббинсу все отправленные и полученные имейлы. Очевидно, они с Тони об этом говорили, но нас встреча с ним не очень интересовала.

Несколько месяцев спустя Transplants наконец-то закончили третий альбом под названием «In a Warzone». Мы с Робом выкуривали больше косяков, чем когда-либо до этого: по десять-двенадцать штук в день на протяжении двух месяцев, и все фирмы «Бэквудс». Мне нравилось в них всё, вплоть до бумаги, в которую они были завернуты. Травка никогда не казалась мне опасным наркотиком, особенно с тех пор, как я перестал принимать всё остальное: я ведь просто поджигаю растение [63] Песня Pink Floyd «Wish You Were Here» лет десять была саундтреком к моей жизни. . Вот только примерно через неделю после того, как мы закончили работать над альбомом, у меня появилось странное ощущение, как будто в горле застрял комок непрожеванной еды, от которого я никак не мог избавиться. Я даже засунул пальцы в рот так, что меня вырвало, но ощущение не прошло, и я не мог понять, в чем дело. Я постоянно волновался из-за этого ощущения: мне стало от него не по себе. Я не чувствовал себя плохо: просто у меня будто стоял ком в горле или кто-то пытался меня задушить.

Потом у меня начались приступы тревоги. Однажды в студии я ощутил такую слабость, что едва смог встать. Среди ночи я просыпался из-за сильных приступов паники.Всё это вынудило меня записаться на прием к ЛОРу. Всего я к нему ходил три раза. Он делал процедуру за процедурой, засовывая какую-то дрянь мне в горло, и в конце концов так и не разобрался, что там такое: может, инфекция, а может, что-то с пазухами – словом, как будто играл в угадайку. Он даже предположил, что причиной могут быть татуировки у меня на голове: как только он это сказал, я поржал и нашел другого врача.

Я сходил еще к нескольким специалистам того же профиля, а потом к гастроэнтерологу, и он сразу сказал: «Нам нужно поставить вам капельницу – выглядите вы ужасно». На три часа меня положили в небольшую больницу, где поставили капельницу и взяли анализ крови. Потом он говорит: «Думаю, нужно сделать вам эндоскопию – мне не хочется думать, что это гастроэнтерологическая проблема, но раз ЛОРы ничего не находят, то нужно всё проверить». Поэтому я согласился на процедуру. На следующее утро я попал в операционную: мне дали наркоз и вставили в горло трубку, чтобы осмотреть желудок и пищевод.

День спустя врач позвонил мне и сказал: «У вас восемь язв и синдром Барретта. Весь пищевод покрывают предраковые клетки». Он сразу же прописал мне лекарство от язв, велел немедленно бросить курить и повторно делать эндоскопию каждые три месяца.