Владимир Купченко - Жемчужина Дома поэта

Зарубежное искусство представлено главным образом книгами на французском языке. Больше всего изданий по искусству Италии и Франции. Здесь можно отметить каталоги парижских салонов и выставок Эрмитажа, богато иллюстрированные монографии о Леонардо да Винчи А. Волынского (Киев, 1909), о Фелисьене Ропсе Э. Рамиро (Париж, 1905), о Рафаэле Э. Мунта и о Рубенсе Э. Мишле (обе — Париж, 1900). Среди редкостей — книжка В. Бабаджана «Сезанн», выпущенная в Одессе в 1919 году, одна из первых книг о кубизме А. Глеза и Ж. Метценже (Париж, 1912), трехтомник об искусстве Франции Эмиля Маля (Париж, 1902, 1908, 1924), роскошный альбом Т. Кутлера «Грамматика японского орнамента и рисунка» (Лондон, 1880). Однако дорогих изданий в собрании немного. Поэт, зарабатывавший на жизнь только литературным трудом, мог себе позволить приобретение таковых не часто…

Страстный путешественник, Волошин любил «путешествия по карте» и путеводителям. В его собрании — «бедекеры» по Испании, Греции, Германии, Италии, Швейцарии, Парижу, Константинополю (где он бывал), по Палестине и Сирии (куда только собирался), а также путеводители по Дунаю, Луаре, по отдельным городам Европы. Будучи жителем Крыма и глубоко интересуясь его историей и природой, Волошин, однако, не собрал сколько-нибудь значительной «Таврики». Несколько путеводителей, «Флора Крыма» В. Аггеенко (1890), ряд брошюр и оттисков статей, подаренных ему крымоведами (Н. Барсамовым, А. Башкировым, Л. Колли, А. Полкановым, Н. Эрнстом). Тем не менее Волошин был большим знатоком края, и один из номеров выходившего в Москве журнала «Крым» (1927, № 1) был преподнесен ему от имени редакции, как «почетному члену Общества по изучению Крыма».

«Редкостей» в библиотеке Волошина почти нет. Книг XVIII века — единицы. Самым старым изданием является «Всеобщая история» Ж. Б. Боссюэ, вышедшая (на французском языке) в Амстердаме в 1708 году. Крайне редки некоторые провинциальные издания: альманахи «Пьяные вишни» (Харьков; Одесса, 1920), «К искусству!» (Феодосия, 1919), выпущенный тиражом 100 экземпляров «Ковчег» (Феодосия, 1920). В немногих собраниях есть книга «О трех рыцарях и о рубахе» Жака де Безье (в переводе И. Эренбурга), рисунки и текст которой были выполнены художником Иваном Лебедевым в технике гравюры на дереве. К редкостям относится сборник стихов Валентина Парнаха «Словодвиг», изданный в 1920 году, с рисунками Н. Гончаровой и М. Ларионова. Самой редкой из русских книг волошинской библиотеки можно, по-видимому, признать «Что есть табак» А. Ремизова, изданную в 1908 году в количестве двадцати пяти именных экземпляров.

О человеческих и творческих связях Волошина много говорят книги и оттиски статей с дарственными надписями их авторов. Свои произведения поэту дарили: И. Ф. Анненский, Ю. К. Балтрушайтис, А. Биск, С. М. Городецкий, В. И. Иванов, С. А. Клычков, М. Л. Лозинский, Вас. И. Немирович-Данченко, И. А. Новиков, С. Н. Сергеев-Ценский, Ф. К. Сологуб, А. Н. Толстой, М. И. Цветаева, Анаст. Чеботаревская, К. И. Чуковский, Эллис и другие литераторы. Из советских писателей можно назвать также П. Г. Антокольского, Г. А. Шенгели, И. Г. Эренбурга. На книгах волошинской библиотеки — автографы литературоведов М. С. Альтмана, Д. Д. Благого, искусствоведов А. Г. Габричевского, Э. Ф. Голлербаха, Н. Н. Евреинова, философов Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, В. В. Розанова, П. А. Флоренского, Г. Г. Шпета, художников К. Е. Костенко, П. П. Кончаловского, И. Лебедева, И. К. Пархоменко, Б. М. Кустодиева и других. Дарили Волошину свои труды инженеры, геологи, зоологи, лингвисты, биологи, экономисты, археологи — люди разнообразных профессий, почитатели таланта поэта.

Некоторые из дарственных надписей Волошину стоит привести. На книге К. Бальмонта «Горящие здания» (М., 1900) читаем: «Максу Волошину… И меня поймут лишь души, что похожи на меня, люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня. 21 марта 1903. Москва. К. Бальмонт». В. Брюсов подарил «дорогому Максимилиану Александровичу Волошину» свой сборник «Зеркало теней. Стихи 1909—1912 г.» (М., 1912) «в знак неизменной дружбы», «в день выхода книги и моих именин 9 марта». Л. Гроссман, только что лично познакомившийся с приехавшим в Одессу Волошиным, подарил ему свой «Портрет Манон Леско» (Одесса, 1919) в «знак признательности» за его сближение «Анри де Ренье с Тургеневым, давшее основной тон этому этюду. Л. Гроссман 13/26.II.919». На исследовании С. Дурылина «Сибирь в творчестве В. И. Сурикова» (М., 1930) надпись: «Милому Максу — с любовью — книжку, которой не было бы на свете, если б не было „Сурикова“ М. Волошина, посылает С. Н. Дурылин».

Многие надписи говорят о высокой оценке творчества Волошина более молодыми литераторами. С. Парнок свои стихи «Вполголоса» (М., 1928) надписала «Максимилиану Александровичу Волошину, высокому мастеру, к чьему голосу я прислушиваюсь с любовью. С. Парнок. 30.ХI.1928. Москва». Сборник Литературного центра конструктивистов «Госплан литературы» (М; Л., 1925) подписан К. Зелинским, И. Сельвинским и В. Инбер: «Максимилиану Волошину — тому, кто в своем „Подмастерье“ сказал, что „стих создает безвыходность, необходимость, сжатость“, — дав, т. о., первую формулу конструктивизма в поэзии. 25.V.27». Волошина — мастера слова аттестует дарственная надпись Мариэтты Шагинян: «Подмастерью, сумевшему стать мастером. Максимилиану Волошину от Мариэтты Шагинян. 1919, 30-е июня. Нахичевань н/Д.».

Л. М. Леонов преподнес свой роман «Барсуки» (М., 1925) «Максимилиану Александровичу Волошину в знак уважения и любви от автора. 17 июня 1925. Коктебель». Владимир Луговской свою книгу «Сполохи» (М., 1926) надписал: «Максимилиану Александровичу Волошину, с глубокой благодарностью, уважением и любовью к его творчеству. В. Луговской, март 1927 г.». «Золотое веретено» Вс. Рождественского (1921) хранит такую надпись: «Дорогому Максу — эта юношеская книга, отмеченная влиянием и его поэтического гения. В. Р. 14/Х 29 г.» Посетивший Волошина П. А. Павленко оставил в Доме поэта сборник своих рассказов «Анатолия» (М., 1932) — «Максимилиану Александровичу Волошину — хозяину Киммерии — от нового подданного. П. Павл[енко] 15.VI.32».

Для Волошина книга отнюдь не была предметом собирательства и еще менее — материальной ценностью. Он называл книги «постоянным орудием своей работы». «Книги, природа и люди… Это три ступени моей души», — писал он в 1911 году. Книга была ценна для него постольку, поскольку она помогала рождению его собственных мыслей. «Мне книга дает только тогда, когда глаза отрываются от нее и я вижу свое… Я люблю думать над книгой, как любят думать под музыку…» «Одиночество, книги и мысли», — записывает он в дневнике в июне 1905 года.