Валентин Бережков - Страницы дипломатической истории

29 июня 1941 г. Молотов снова принял Криппса. Ссылаясь на информацию, полученную из Лондона о недавней беседе советского посла И. М. Майского с членом английского военного кабинета лордом Бивербруком, нарком поставил вопрос об усилении действий английской авиации против Германии и вообще в Западной Европе, а также о высадке десанта во Франции. Именно о возможности таких операций говорил Бивербрук. Криппс, несомненно, уже был информирован о встрече Майского с Бивербруком и получил инструкцию о том, как держать себя в случае возникновения такого вопроса. Он, не задумываясь, ответил:

— В принципе английское правительство готово сделать все, чтобы помочь Советскому правительству. Однако английский флот не может взяться за какую-либо операцию, не зная, в чем, собственно, она будет состоять. Следовательно, сейчас нельзя сказать что-то определенное относительно действий английских вооруженных сил, которые облегчили бы положение на советском фронте.

Как видим, вопреки словесным заявлениям Черчилля и членов его кабинета о стремлении английского правительства оказать Советскому Союзу самую широкую помощь, на практике никаких конкретных шагов не предвиделось. Во время встречи с членами английской военной миссии 30 июня 1941 г. нарком иностранных дел СССР вновь заявил о желательности усиления активности британской авиации на западе Германии и на оккупированной территории Франции, а также высадки десанта в упомянутом Бивербруком районе. На этот раз слово взял генерал Макферлан и заявил, что его задача состоит в том, чтобы поскорее получить подробные сведения о действиях и планах советских войск. Тогда, мол, и английское командование выработает соответствующий план операций.

В конце концов Советскому правительству все же удалось побудить правительство Англии пойти на договоренность, которая носила не только технический характер. 12 июля 1941 г. в Кремле состоялось подписание «Соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии». В соглашении указывалось:

1. Оба правительства обязуются оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии.

2. Они далее обязуются, что в продолжении этой войны они не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия.

Это соглашение может рассматриваться как начало антигитлеровской коалиции.

Однако оно действительно было только началом. Как мы видели, английская сторона нехотя пошла на то, чтобы связать себя военно-политическими обязательствами. В значительной степени это вызывалось следующим: среди британских военных экспертов и многих политических деятелей преобладало мнение, что Советский Союз не выдержит ударов гитлеровской военной машины, опирающейся на промышленный потенциал почти всей Западной Европы. Военные специалисты в Лондоне считали, что Красная Армия сможет сдерживать натиск гитлеровских полчищ лишь на протяжении пяти-шести недель.

Аналогичные оценки возможности Советского Союза противостоять гитлеровской Германии делались и в США. Разница заключалась лишь в том, что вашингтонские военные стратеги называли еще меньшие сроки «русского сопротивления». Рузвельт не очень доверял таким прогнозам и, стремясь получить информацию из первых рук, решил направить в Москву в качестве своего специального представителя Гарри Гопкинса. В то время Гопкинс находился в Англии, и Рузвельт поручил ему отправиться в Советский Союз прямо оттуда. Совершив на английском самолете почти двухсуточный перелет из Шотландии в Архангельск, Гопкинс во второй половине дня 28 июля прибыл в Москву. За несколько дней, проведенных в Москве, он имел встречи с руководителями Советского правительства, получил обстоятельную информацию о положении на советско-германском фронте, увидел решимость советского народа вести войну до победного конца. Эта решимость произвела на него глубокое впечатление.

Вечером, в день приезда, Гарри Гопкинс был принят главой Советского правительства И. В. Сталиным. В документах Белого дома, составленных Гопкинсом, содержание состоявшейся беседы излагается следующим образом.

Гопкинс сказал, что прибыл в качестве личного представителя президента, который считает Гитлера врагом человечества и потому желает оказать помощь Советскому Союзу в его борьбе против Германии.

— Моя миссия, — продолжал Гопкинс, — не является дипломатической, поскольку я не уполномочен оформить какую-либо договоренность. Мне поручено лишь выразить убежденность президента в том, что самое важное сейчас — это нанести поражение Гитлеру и гитлеризму. Президент и правительство США полны решимости оказать любую возможную помощь Советскому Союзу, причем как можно скорее.

Далее Гопкинс рассказал о роли, которую он играет в вашингтонской администрации, и добавил, что только что встречался в Лондоне с Черчиллем, который просил передать Советскому правительству те же чувства, которые выразил президент.

— Таким образом, наши взгляды совпадают, — сказал в заключение И. В. Сталин.

Гопкинс коснулся далее вопроса о помощи Советскому Союзу, заметив, что данную проблему следует разделить на две части. Во-первых, — это вопрос о том, что срочно требуется России от Соединенных Штатов и что Соединенные Штаты могли бы немедленно поставить. Во-вторых, следует выяснить, каковы потребности России на длительный период войны.

Согласившись с таким разграничением, глава Советского правительства зачислил в категорию непосредственных потребностей прежде всего зенитные орудия среднего калибра с боеприпасами. Требуются также крупнокалиберные пулеметы и винтовки. Говоря о потребностях длительной войны, глава Советского правительства отметил прежде всего высокооктановый бензин, во-вторых, алюминий для строительства самолетов.

В ходе беседы обсуждался также вопрос о поставке американских самолетов в Советский Союз… Сталин заметил, что Советскому Союзу прежде всего нужны бомбардировщики ближнего действия.

В заключение Гопкинс сказал, что хотел бы подчеркнуть, как высоко ценит народ Соединенных Штатов блестящее сопротивление Красной Армии, и выразил еще раз решимость президента сделать все, чтобы помочь Советскому Союзу в его героической борьбе против германских захватчиков. Сталин попросил передать президенту Рузвельту благодарность Советского правительства.

На следующий день после переговоров с представителями Красной Армии Гопкинс имел встречу с послом Англии сэром Стаффордом Криппсом. Они обсуждали главным образом предстоящую встречу Рузвельта и Черчилля в свете развития событий на советско-германском фронте. Как отмечает в своих записях Гопкинс, оба деятеля высказали мысль, что было бы хорошо, если бы президент и премьер-министр направили совместное послание Сталину в конце конференции (на ней была разработана Атлантическая хартия). Такое послание было отправлено спустя две недели. В нем говорилось: «Мы воспользовались возможностью, которую предоставило нам ознакомление с докладом Гарри Гопкинса, сделанным после его возвращения из Москвы, для того, чтобы посоветоваться друг с другом относительно наиболее подходящей помощи, которую обе страны могли бы оказать Вашей стране в ее замечательной обороне, которую она противопоставляет нацистской атаке».