Анна Достоевская - Мой муж – Федор Достоевский. Жизнь в тени гения

Кроме материальных неприятностей, Федор Михайлович за время своего редакторства вынес много нравственных страданий, так как лица, не сочувствовавшие направлению «Гражданина» или не любившие самого князя Мещерского, переносили свое недружелюбие, а иногда и ненависть на Достоевского. У него появилось в литературе масса врагов, именно как против редактора такого консервативного органа, как «Гражданин» [148] Вс. Соловьев пишет в своих «Воспоминаниях о Ф. М. Достоевском»: «Его редакторская деятельность, на которую он возлагал такие надежды в первое наше свидание, оказалась не вполне удачной, что, впрочем, можно было сразу предвидеть, зная характер его и обстоятельства. Репутация журнала была уже составлена, против него уже резко и даже неприлично высказалась почти вся тогдашняя журналистика. На нового редактора со всех сторон посыпались насмешки, глупые и пошлые. Автора «Преступления и наказания» и «Записок из Мертвого дома» называли сумасшедшим, маньяком, отступником, изменником, приглашали даже публику идти на выставку в Академию художеств и посмотреть там портрет Достоевского, работы Перова, как прямое доказательство, что это сумасшедший человек, место которой в доме умалишенных». . Как это ни странно, но и в дальнейшем времени, и до, и после смерти Федора Михайловича, многие не могли простить ему его редакторства «Гражданина», и отголоски этого недружелюбия попадаются и теперь в печати.

На первых порах своей новой деятельности Федор Михайлович сделал промах – именно: он поместил в «Гражданине» (в статье князя Мещерского «Киргизские депутаты в С.-Петербурге») слова государя императора, обращенные к депутатам [149] Статья Мещерского «Киргизские депутаты в С.-Петербурге» была напечатана в «Гражданине» № 5, от 29 января 1873 г. В ней сообщался следующий эпизод: «Старший из депутатов, Султан Магомет <���…> начал произносить речь, которая была им самим от имени всего народа составлена; произнес первоначально твердо и правильно: «Ваше императорское величество», – но на этих словах, когда государь возразил: «А ты говоришь по-русски?», Магомет до того переконфузился, что далее мог произнести тихо только несколько слов по-киргизски из приготовленной благодарственной речи и потом положительно онемел» (см. об этом эпизоде: Ю. Г. Оксман, «Ф. М. Достоевский в редакции «Гражданина». .

По условиям тогдашней цензуры, речи членов императорского дома, а тем более слова государя могли быть напечатаны лишь с разрешения министра императорского двора. Муж не знал этого пункта закона. Его привлекли к суду без участия присяжных. Суд состоялся 11 июня 1863 года в С.-Петербургском окружном суде [150] Членами суда были гр. Е. М. Борх, В. Н. Крестьянов, К. А. Бильбасов, прокурор Г. Зегер. – Прим. А. Г. Достоевской. . Федор Михайлович явился лично на судоговорение, конечно, признал свою виновность и был приговорен к двадцати пяти рублям штрафа и к двум суткам ареста на гауптвахте [151] А. Г. Достоевская ошибочно пишет, что Достоевский, «конечно, признал свою виновность». Суд над Достоевским состоялся утром 11 июня 1873 г. Достоевский явился в суд, но не признал себя виновным; его защитник, присяжный поверенный, председатель Литературного фонда В. П. Гаевский, заявил, что цензурный комитет вообще не имел юридического права возбуждать дело. . Неизвестность, когда придется ему отсиживать назначенное ему наказание, очень беспокоила мужа, главным образом потому, что мешала ему ездить к нам в Руссу. По поводу своего ареста Федору Михайловичу пришлось познакомиться с тогдашним председателем С.-Петербургского окружного суда Анатолием Федоровичем Кони, который сделал все возможное, чтобы арест мужа произошел в наиболее удобное для него время. С этой поры между А. Ф. Кони и моим мужем начались самые дружеские отношения, продолжавшиеся до кончины [152] Об этом эпизоде А. Ф. Кони рассказал в своем мемуарном очерке «Ф. М. Достоевский»; правда, он неточно указывает, что Достоевский был осужден за напечатание «сведения о путешествии государя». Случайное знакомство с А. Ф. Кони в 1873 г. положило начало многолетней дружбе писателя и выдающегося русского юриста. Для автора «Преступления и наказания», которого особенно интересовали проблемы нарушения нравственных и общественных норм, А. Ф. Кони был крайне интересен, как крупный судебный деятель. Благодаря ему, Достоевский получил возможность присутствовать на нескольких судебных процессах в Петербурге в 70-е годы, Кони организовал Достоевскому поездку в колонию для малолетних преступников в 1875 г.; наконец, «Братья Карамазовы» (книга девятая «Предварительное следствие» и книга двенадцатая «Судебная ошибка») многим обязаны профессиональным советам Кони. Кроме очерка «Ф. М. Достоевский», Кони написал о Достоевском две статьи мемуарного характера: «Федор Михайлович Достоевский» и «Еще о Достоевском». .

Чтобы жить поближе к редакции «Гражданина», нам пришлось переменить квартиру и поселиться на Лиговке, на углу Гусева переулка, в доме Сливчанского. Выбор квартиры был очень неудачен: комнаты были небольшие и неудобно расположенные, но так как мы переехали среди зимы, то пришлось примириться со многими неудобствами. Одно из них было – беспокойный характер хозяина нашего дома. Это был старичок очень своеобразный, с разными причудами, которые причиняли и Федору Михайловичу, и мне большие огорчения. О них говорил мой муж в своем письме ко мне от 19 августа.

Весною 1873 года я, по совету докторов, поехала с детьми в Старую Руссу, чтобы закрепить в них прошлогоднее лечение солеными ваннами, уже принесшими им значительную пользу. Поселились мы на этот раз не у о. Румянцева, дом которого был уже сдан, а в доме старого полковника, Александра Карловича Гриббе, состоявшего на службе в военных поселениях еще при Аракчееве.

Разлука с семьей была мучительна для Федора Михайловича, он о нас тосковал и раза четыре за лето побывал в Руссе. Самому же ему пришлось, за отсутствием князя Мещерского, взять на себя все материальные заботы по журналу, а вследствие этого жаркие месяцы прожить в столице и вынести все неприятные стороны петербургского лета.

Все вышесказанные обстоятельства так удручающе действовали на нервы и вообще здоровье Федора Михайловича, что уже осенью 1873 года он стал тяготиться своим редакторством и мечтать, как опять он засядет за свой любимый, чисто художественный труд.

В 1873 году Федор Михайлович сделался членом Общества любителей духовного просвещения, а также членом С. -Петербургского Славянского благотворительного общества [153] Неточно. Речь идет о Петербургском славянском благотворительном комитете, из которого в 1877 г. образовалось Славянское благотворительное общество для оказания материальной помощи балканским славянам и обеспечения добровольцев, отправляющихся на театр русско-турецкой войны. и посещал собрания и заседания этих обществ. Знакомства наши расширились, и у нас стали бывать чаще друзья и знакомые мужа. Кроме Н. Н. Страхова, обедавшего у нас несколько лет сряду, по воскресеньям, и Ап. H. Майкова, часто нас навещавшего, в эту зиму нас стал посещать Владимир Сергеевич Соловьев, тогда еще очень юный, только что окончивший свое образование [154] Хотя знакомство Достоевского с Вл. Соловьевым действительно состоялось в самом начале 1873 г. (письмо Вл. Соловьева к Достоевскому от 24 января 1873 г.), речь, по всей вероятности, идет о старшем брате Вл. Соловьева, писателе и критике Всеволоде Соловьеве, который в это время как раз и сблизился с Достоевским. .