Герхард Шредер - Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]

Примерно тогда же я должен был защищать двух пасторов-гомосексуалистов. Земельная церковь Ганновера собиралась их уволить, поскольку они открыто демонстрировали свои сексуальные предпочтения. Средства массовой информации в подробностях освещали столь необычное событие, поэтому я могу позволить себе написать об этом, не нарушая этических норм своей профессии. В те времена невозможно было представить, чтобы крупный политик, скажем, уровня берлинского бургомистра, открыто признал свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Предубеждения в отношении гомосексуализма были очень сильны. Не хочу скрывать, я тоже имел свои предрассудки. И мне приходилось ломать себя, чтобы непредвзято общаться с клиентами. Но в ходе судебных разбирательств — а в обоих случаях тогда признали правоту церкви — и в беседах с клиентами я очень многое понял и узнал. И сегодня я рад, что, оказавшись во главе правительства, я внес свою лепту в доработку законодательства об уравнивании в правах — вплоть до уровня, который я считаю справедливым и обоснованным. Я верю: это позволит многим людям, и прежде всего тем, кто не пользуется известностью, выйти из вынужденной изоляции и избавиться от отчаяния.

Много шума было и вокруг процессов, на которых я выступал против запрета на профессии в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов. В 1972 году правительство Брандта приняло так называемый указ о радикалах. Предположительно это было связано с внешней политикой. Правительство хотело таким образом воспрепятствовать правым в их диффамации восточной политики Вилли Брандта, поддерживающей, якобы, коммунистические взгляды. Безнадежная затея, как вскоре выяснилось: этот указ ударил по учителям, юристам и т. д. — вплоть до машинистов локомотивов на железной дороге. Ситуация особенно обострилась, когда Конституционный суд ФРГ в 1975 году подтвердил, что на государственную службу нельзя принимать лиц, принадлежащих к партиям или группировкам, которые признаны антиконституционными. Тут попали под удар члены Германской коммунистической партии и активисты мелких марксистских организаций, образовавшихся после распада движения 1968 года. Указ о радикалах в государственной практике превратился в дубинку, карающую инакомыслящих. Выступая в защиту этих людей в судах, я постоянно твердил: немецкое конституционное право и нормы, регулирующие правовое положение госслужащих, должно карать не за убеждения, не за образ мыслей, а только за антиконституционные действия на службе. Большинство этих процессов я проиграл. С тем большим облегчением я одним росчерком пера отправил эту практику на свалку истории — по крайней мере в Нижней Саксонии, когда стал там премьер-министром. И под впечатлением от этих событий я никогда уже больше не считал право, правомочия и судебную практику чем-то стоящим вне политики. И по сей день я придерживаюсь того же мнения.

В 1986 году я предпринял первую попытку в борьбе за пост премьер-министра Нижней Саксонии. Накануне выборов в ландтаг на своем старом «фольксвагене» я трясся по ухабам по просторам страны. Я хотел выдвинуть свою кандидатуру против занимавшего тогда этот пост Эрнста Альбрехта и прочесывал местные объединения и низовые ячейки СДПГ, знакомясь с партией. В прокуренных пивных, в задних комнатах и за прилавками, в разговорах и спорах я доучивался и переучивался, узнавая, как много надежд и чаяний питает эту партию, как высок уровень доверия, на котором она стоит. Многие партийцы помнили меня с тех пор, как я был председателем Союза молодых социалистов, что отнюдь не прибавляло мне шансов: наши былые дебаты люди воспринимали как свой тяжкий крест.

В других местах меня встречали с недоверием, поскольку некоторым мой взлет наверх казался слишком стремительным. В 1980 году я был избран в бундестаг. В 1983 году я сменил на посту председателя Ганноверского отделения СДПГ Петера фон Эрцена, отказавшегося повторно выдвигать свою кандидатуру. Таким образом, я был свежеиспеченным председателем крупнейшего районного отделения СДПГ в Нижней Саксонии.

Мы в Ганновере посчитали это достаточным основанием, чтобы воспротивиться боннскому Президиуму СДПГ, выдвигавшему кандидатуру Анке Фукс (позже она стала управделами СДПГ) на пост премьера в Нижней Саксонии.

Впоследствии я узнал Анке Фукс как весьма боевитого, но честного противника по внутрипартийной борьбе. Она вышла из профсоюзного движения, быстро сделала себе имя и стала известным общественным и политическим деятелем.

Мое выдвижение произошло вскоре после того, как Карл Рафенс, председатель фракции СДПГ в ландтаге Нижней Саксонии, дважды выдвигавшийся кандидатом на пост премьер-министра, заявил о своем уходе из политики на земельном уровне. Я давал интервью одному журналисту и, недолго думая, сам предложил себя в качестве преемника Рафенса.

Сообщение в газете произвело эффект разорвавшейся бомбы. Кто-то попытался предложить побороться за этот пост Гансу Апелю, бывшему министру обороны в правительстве Шмидта. Но тот отказался, поскольку я твердо держался своего намерения и ему пришлось бы пройти через очень непростое голосование. Итак, оставались двое: Анке и я. Кого из нас предпочесть, должен был решить съезд СДПГ Нижней Саксонии. Для этого, собственно, и понадобился мой агитационный рейд по местным ячейкам.

В той поездке я открыл для себя партийцев Восточной Фрисландии, и с тех пор отношусь к ним с глубокой симпатией. Это были люди, накрепко связанные со своей землей, открытые, зачастую немного чудаковатые. Между Везером и Эмсом, от города Лера до Эмдена — повсюду я старался убедить членов партии в том, что достоин доверия. Йоке Брунс, председатель районного отделения, а затем и председатель СДПГ на земельном уровне, обещал мне поддержку. В районном отделении СДПГ Везер-Эмс я тоже вырвался вперед на полкорпуса, благодаря тому, что удалось перетянуть на свою сторону Вальтера Гельфуса, председателя производственного совета компании «Тиссен-Нордзееверке». Никогда не забуду встречу с этим человеком и со всем его производственным советом. Меня пригласили туда сразу же следом за Анке Фукс — от нас требовалось рассказать, как мы представляем себе дальнейшую работу в Ганновере. После моего выступления и кратких дебатов Вальтер Гельфус, естественно, на диалекте, сказал: «Коллеги, ну вот вам и Шрёдер. Вы послушали тогда эту Анке, теперь Шрёдера. Я скажу свое мнение: нам, в Нижней Саксонии, не нужна во главе — юбка». В Эмдене тоже все сложилось в мою пользу, и моя кандидатура прошла. Вальтер Гельфус, председатель производственного совета, давно умер, и Анке, я думаю, уж как-нибудь его простит. Это был рабочий лидер старой закалки, настоящий человек.