Александр Мясников - Александр III

После провозглашения полного титула раздались возгласы многолетия.

По словам Марии Федоровны, «очень волнующим был момент, когда Саша, преклонив колени, читал вслух прекрасную молитву (речь идет о молитве «Господи Боже отцев и царю царствующих». — А. М.). Его голос звучал спокойно и величественно, и в Соборе было отчетливо слышно каждое произнесенное им слово. Все замерли и внимательно слушали…

Все присутствовавшие были очень растроганы, многие плакали. Все было очень-очень торжественно и проникновенно волнующе».

Когда император закончил чтение молитвы, митрополит Исидор приветствовал его словами: «Твоею благодатью непоколебим Всероссийский Престол, Твоею милостью крепка Россия. Слава Тебе Богу, Благодетелю нашему во веки веков».

Церковный хор начал петь «Тебе Бога хвалим». Так завершился чин коронования.

Далее перед Царскими вратами алтаря начался чин миропомазания. «После этого, — рассказывала Мария Федоровна матери, — состоялось Причащение Святых Христовых Таинств. Саша вместе со священником вошел в алтарь (это единственный раз, когда император имел право это сделать).

Затем причастилась я. После окончания этого торжественного акта мы снова возвратились на свои места пред престолом и оставались там до окончания службы».

Когда литургия окончилась, митрополит поднес императорской чете крест для целования.

Акт коронования и миропомазания завершился поздравлениями в адрес царской четы всех присутствовавших в троекратном поклоне.

Граф Сергей Дмитриевич Шереметев вспоминал: «И вот загудел «Иван Великий», и дрогнула вся площадь. Все сорок сороков слились в один удивительный дивный звон. Из западных дверей царской усыпальницы вышел Государь в порфире, со Скипетром и с Державой; на голове его блистала бриллиантовая Корона. За ним шла Государыня. Малая бриллиантовая корона хорошо была надета с наклоном вперед. Государь был бледен…»

Мария Федоровна сообщала матери: «Мы вышли из Собора и во главе торжественной процессии, увенчанные коронами, прошли под балдахином, обогнув колокольню Ивана Великого под громкие крики «ура». Затем мы молились в двух других соборах».

Этими соборами были Архангельский и Благовещенский.

«Шествие подвигалось медленно, подымаясь по Красному крыльцу, — продолжала далее Мария Федоровна. — Все слилось и смешалось в пестроте нарядов и цветов, в глазах словно потемнело. Все взоры напряженно направлены в одно место — на площадку Красного крыльца.

Среди пестрой смешанной толпы ярко заблестела корона.

Государь остановился лицом к народу. Еще мгновение, и корона наклонилась три раза. То были три царских поклона в ответ на оглушительные крики восторга и торжества.

Государь вступил в Грановитую палату, и, словно по манию жезла, все разом утихло. Приветствие народа, находившегося у Красного крыльца, было прекрасным и захватывающим зрелищем…

После завершения церемонии мы направились в дворцовые покои. Настоящее чувство блаженства испытали мы, когда все закончилось и мы вернулись в свои покои. Для меня это было то же чувство, что сразу после рождения ребенка, — это единственное, с чем его можно сравнить…

Через час мы должны были, однако, в коронах и мантиях явиться в Грановитую палату к парадному обеду, где я и Саша заняли троны и приступили к трапезе. Нас обслуживали первые придворные лица. Вальдемару было разрешено быть помощником и стоять сзади меня».

На торжественном обеде присутствовали сто пятьдесят девять человек: все первые лица государства, высшие сановники, генерал-адъютанты и все высшее духовенство.

Рассказывая о торжественном обеде в Грановитой палате, баронесса Эдита Федоровна Раден сообщала: «В ту минуту, когда государь входил в палату, в раскрытое окно влетел белый голубь, попорхал над императорским местом и затем улетел… То же самое случилось, как известно, и в Иверской часовне: в то время, когда приближалось торжественное шествие, белая голубка влетела в часовню и оставалась там все время, пока царь и царица творили свою молитву. Все приветствуют с радостью это счастливое предзнаменование».

Во время обеда все присутствовавшие получили медали, отчеканенные в память этого знаменательного события.

Блюда для императора и императрицы вносили штаб-офицеры в сопровождении верховного маршала, а ставили на стол обер-гофмаршал и гофмаршал.

Торжественный орудийный салют звучал над стенами Кремля. За здравие императора был произведен шестьдесят один выстрел, за здравие государыни императрицы — пятьдесят один, за здравие наследника-цесаревича и всего императорского дома — тридцать один, за духовных лиц и всех верноподданных — двадцать один.

В промежутках между блюдами императорскими артистами и хором исполнялась кантата, написанная к коронации Петром Ильичом Чайковским на стихи Аполлона Николаевича Майкова.

По окончании обеда, который продолжался около часа, Александр III, сойдя с трона, возложив на голову корону и взяв в руки скипетр и державу, направился с императрицей, при пении хором «Слава», в Андреевский зал.

По традиции в день коронации были объявлены немалые милости бедствующим и страждущим. Щедро были одарены многие государственные деятели империи, получившие чины и титулы, награды и ценные подарки. Только бриллиантов было роздано на сто двадцать тысяч рублей.

Три дня по вечерам весь центр Москвы сверкал иллюминацией. Стены и башни Кремля, колокольня Ивана Великого были освещены тысячами электрических лампочек. Тверская утопала в огнях. Особенно богато был освещен генерал-губернаторский дом.

«В течение трех последующих дней, — писала Мария Федоровна матери, — мы каждый день по четыре часа принимали поздравления различных делегаций и должностных лиц. Это было страшно утомительно, мои ноги так распухли и стали такими толстыми, что я почти не могла ходить, так что пришлось делать компрессы».

Вечером 18 мая в Большом театре состоялся парадный спектакль, давали первый акт оперы «Жизнь за царя» и балет «День и ночь».

Сильное впечатление произвело на баронессу Эдиту Раден зрелище народного гулянья на Ходынке. Она так описывает главный момент — прибытие государя: «Наконец от Петровского дворца показался экипаж государя. Его величество с государыней показался на галерее (царского павильона), и вмиг полмиллиона человек обнажили свои головы и воздух задрожал от такого ура, какого не услышишь дважды в жизни! Оркестры музыки перед самым павильоном исполняют гимн, но его почти не слышно».

На Ходынском поле на гулянья собралось до трехсот тысяч человек. Народу впервые раздавали «царские подарки». В них, помимо гостинцев, были включены кружки с царским вензелем. Благодаря распорядительности полиции все прошло без каких-либо происшествий.