Александр Мясников - Александр III

Эмблемой общества стало изображение московского памятника гражданину Минину и князю Пожарскому.

Многие современники оставили яркие воспоминания о вкладе Александра III в развитие исторической науки на посту почетного председателя Императорского Русского исторического общества.

«Никто из членов общества, — писал историк академик Николай Федорович Дубровин, — не забудет, с каким вниманием и интересом относился Государь ко всем чтениям, а как хорошо он сам был знаком с историей России и русского народа в главнейших проявлениях его жизни».

Профессор Московского университета, создатель и первый директор Музея изящных искусств имени императора Александра III в Москве Иван Владимирович Цветаев, называвший Александра III «державным покровителем наук и искусств», позднее писал: «Особые симпатии почившего Государя к науке отечественной истории, русской археологии и истории искусств всем известны, как известно всем образованным людям и то, что Государь при всех своих многосложных трудах находил время быть действительным председателем Императорского Русского исторического общества и лично участвовал в его заседаниях».

24 ноября 1873 года обществу было присвоено наименование «Императорское Русское историческое общество».

В 1876 году на собрании Исторического общества цесаревич предложил издавать «Русский биографический словарь», в который должны быть включены «выдающиеся деятели Русской земли на всех поприщах службы и знания». Вскоре было подготовлено два тома сборника «Перечня 60 тысяч имен отечественных деятелей на самых разнообразных поприщах труда и жизни». Отмечая работоспособность Александра Александровича, многие удивлялись, что он находил время читать подготовительные статьи биографий и высказывал свои замечания. Это касалось не только биографического словаря, но и томов «Сборника Императорского Русского исторического общества», в которых были опубликованы материалы по истории царствования Екатерины И, Петра I, Анны Иоанновны, Александра I и Николая I. Эти тома, по словам академика Николая Федоровича Дубровина, «заключали в себе драгоценные материалы по русской истории, заимствованные из русских и иностранных архивов».

Благодаря Александру Александровичу были рассекречены дела и бумаги о тайных обществах. Высочайшая положительная резолюция на ходатайстве Н. Ф. Дубровина дала возможность современникам впервые ознакомиться с документами, хранившимися за семью печатями в течение шести десятилетий.

Интересно, что позднее, уже став императором, «государь решил, что годичные заседания будут так же проходить у него в Аничковом дворце в библиотеке». Сергей Дмитриевич Шереметев писал, что благодаря последовательности Александра III «общество сделало многое, и заседания его под гостеприимным кровом высокого председателя отличались тем своеобразным оттенком, который ложился на все, в чем участвовал лично государь. Память о заседаниях в аничковской библиотеке останется незабвенною. Присутствие его сразу придавало всему жизнь. Непринужденно допускались рассуждения, в которых он сам принимал участие со свойственной ему величественною скромностью, и впечатление присутствия его было чарующее.

Перед ним читалась русская история, его семейная хроника, по выражению князя Петра Андреевича Вяземского, и сам он — воплощение русского царя — казался среди всех нас таким простым, доступным, приветливым и в то же время внушительным в своей простоте. Величавый образ его не замрет в сердцах присутствующих, как не замрет он в летописях созданного им общества, отныне неразрывно связанного с именем мудрого царя Александра III».

Из «Полного послужного списка наследника цесаревича Александра Александровича»:

«18 февраля 1868 г. — Высочайше повелено принять под покровительство Его Императорского Высочества Московский лицей, посвященный памяти Цесаревича Николая Александровича.

9 марта 1868 г. — По Высочайшему Государя Императора повелению назначен присутствовать в Высочайше учрежденной комиссии для рассмотрения проекта общего таможенного тарифа по европейской торговле.

17 апреля 1868 г. — Назначен генерал-адъютантом к Его Императорскому Величеству.

24 сентября 1868 г. — За отличие по службе произведен в генерал-лейтенанты с оставлением в прежних званиях».

Мальчик благополучно родился 6 мая 1868 года. Это случилось в Александровском дворце Царского Села. Цесаревич и Мария переселились туда в конце апреля.

В тот замечательный майский день молодой отец записал в своем дневнике:

«Минни разбудила меня в начале 5-го часа, говоря, что у нее начинаются сильные боли и не дают ей спать, однако по временам она засыпала и потом опять просыпалась до 8 часов утра. Наконец мы встали и отправились одеваться. Одевшись и выпив кофе, пошел скорее к моей душке, которая уже не могла окончить свой туалет, потому что боли делались чаще и чаще, и сильнее. Я скорее написал Мамá записку об этом, и Мамá с Папá приехали около 10 часов, и Мамá осталась, а Папá уехал домой. Минни уже начинала страдать порядочно сильно и даже кричала по времени. Около 12 ½ жена перешла в спальню и легла уже на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни очень страдала. Папá вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец в половине третьего пришла последняя минута, и все страдания прекратились разом. Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем. Что за радость была — этого нельзя себе представить. Я бросился обнимать мою душку-жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал как дитя, и так легко было на душе и так приятно».

Мария и Александр были вне себя от счастья.

Цесаревич написал родителям жены: «Дорогие родители, порадуйтесь вместе с нами нашему великому счастью, ниспосланному добрым Господом, подарившим нам дорогого маленького сыночка, составляющего всю нашу радость. <���…> Минни ужасно боялась из-за присутствия при родах моего отца, но потом она была рада этому, поскольку он весьма помог ей». И приписал: «Вы наверняка поймете, почему мы дали ему это имя, которое вдвойне дорого нам».

Князь Мещерский оставил о том событии такие воспоминания:

«В третьем часу дня я вошел в его кабинет, ожидая его появления с понятным волнением. Дверь отворилась, и он вошел, буквально сиявший счастьем.

Выразительным в своих чувствах он никогда не был, но на этот раз счастье, так сказать, насильно вырывалось наружу, и не забуду того выражения, того звучного сладостного тона, с которым он сказал мне: если бы вы могли понять мое счастье, вы бы, пожалуй, позавидовали мне. Цесаревич предложил мне поехать с ним прогуляться в Павловск…