Александр Ужанов - Калашников

Внутренности выбрасывались за ограду, и там образовалась большая куча, в которой копошились не успевшие родиться живые телята и ягнята. Зрелище было жуткое. А перепачканные кровью мужики, убивая очередную стельную корову, хладнокровно похохатывали: «Вот, избавляем хозяев от лишних хлопот… детишек освобождаем, а то придумали тут: научное выращиванье».

Думаю, что так могли говорить только отцы тех наших однокашников, кому нечего было дома выращивать…

Последними забили наших коров и порезали наших овечек, а их шкуры повесили рядом с остальными на перекладинах во дворе. После того как все туши и шкуры увезли, двор наш представлял страшное зрелище, и отец велел всем нам взять лопаты и засыпать снегом кровавые разливы. Но кругом все так сильно вытоптали и забрызгали, что нам пришлось несколько раз повторить засыпку — носить снег с огорода во двор, а затем убирать его, перебрасывая через забор во двор к соседям, которых уже до этого «раскулачили».

В эти же годы происходило повсеместное отрицание веры и попрание Церкви. Даже в далеком алтайском селе Курья организовался союз безбожников, в который вошли убежденные атеисты, решившие уничтожить веру в Бога в народе.

Мои старшие сестры вспоминали, как в 1934 году разрушали в Курье красивейший храм, стоявший в центре села. Уцелевшие фундамент и часть стен напоминают о трагедии, которая произошла более полувека тому назад. Для того чтобы снять с храма кресты, активисты союза безбожников подъехали на тракторе, зацепили их веревками и повалили на землю. А в это время мимо храма шла из школы маленькая девочка, второклассница. Так ее этими крестами и убило».

Выселению подлежал и семейный Виктор, 1907 года рождения, однако у него только что родился сын, и «братка» (так называли в семье Калашниковых дети старшего брата) схоронился на время у добрых людей. После убытия на чужбину Калашниковых Виктора арестовали, осудили как члена «кулацкой семьи» и направили для отбывания трех лет на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Пробыл он там семь долгих лет, совершив три попытки побега, и поэтому с каждым разом прибавлял себе срок. Однако брат Михаила так и не смог смириться с несправедливым наказанием. Не те времена были — искать справедливость было делом бесполезным и даже опасным. Эту истину впоследствии очень хорошо усвоил Михаил. То открытие помогло ему выжить и сохранить себя для человечества.

Вот и железнодорожная станция Поспелиха. Ссыльных погружают все в те же «телячьи» вагоны, в которых Калашниковы 18 лет тому назад добровольно прибыли сюда с Кубани. На станции Тайга перегрузили багаж в сани, а людей на время разместили в бревенчатых бараках. Через пару дней на запряженных лошадьми подводах под охраной двинулись в дальнейший путь по направлению к Селивановке, селу в Томской области. Добирались на своей курьинской лошади — такой был установлен для ссыльных порядок.

С 1931 года Селивановка была переименована в Бакчар, в честь протекающей неподалеку реки. Что собой представляет нынешнее село? Это районный центр в двухстах километрах на юг от Томска. Включает в себя 25 населенных пунктов, 8 сельских администраций. Проживает в нем чуть больше 15 тысяч человек. Удельный вес в численности населения области —1,5 процента.

Место ссылки было богатейшим на природные ресурсы краем. Здесь расположено два крупных месторождения: Бакчарское, где в междуречье рек Андормы и Иксы добываются железистые руды, и Парбигское, богатое железистыми и оолитовыми рудами. Месторождение железистых песчаников находится также в верховье реки Парбиг. Есть еще Бакчарское месторождение подземных вод с запасом 17,5 тысяч м 3/сутки. Ежегодно добывается до 1,3 миллиона артезианской воды. 66 процентов района покрыто лесами.

Знал ли тогда, в далеком 1930 году одиннадцатилетний мальчишка, что судьба круто распорядится его жизнью? Предвидел ли, что станет всемирной знаменитостью, а в музее сурового таежного села Бакчар спустя шесть с половиной десятков лет сибиряки развернут в его честь экспозицию «М. Т. Калашников — наш земляк»? Разумеется, нет.

Но не Бакчар стал местом последнего прибежища ссыльного Тимофея Александровича Калашникова. По разнарядке его семью доставили вначале в поселок Верхняя Моховая, а затем перевезли через Среднюю Моховую в село Нижняя Моховая. Это и была, как говорит Калашников, их выселка.

Сейчас этого села уже нет. Нельзя сказать, что это были строго охраняемые зоны. Это были обычные небольшие деревушки, в которых жили и местные жители, и спецпереселенцы. Главам семей последних было предписано регулярно отмечаться в милиции и отчитываться. И только в 1936 году новая Конституция СССР возвратила всем высланным гражданские права.

«Туда только нас из Курьи переселили, — вспоминал Михаил Калашников, — остальные из других мест Сибири прибыли. Кержаки в тех местах жили, староверы». Кержаки не любят чужаков — так говорили о старообрядцах. Наверное, поэтому им удалось сохранить древнюю допетровскую русскую культуру.

Кержацкие деревни появились еще в XVII веке. Скрываясь от гонений официальной Русской православной церкви, охваченной реформами патриарха Никона, жители Нижегородской губернии с реки Керженец бежали в глухие заволжские леса. Старообрядцы жили очень замкнуто, сторонясь общения не только с официальными властями, но и с местным населением. Первые упоминания о кержаках, поселившихся на территории Бакчарского района, относятся к середине XIX века. Связаны они с появлением в 1918 году на реке Галке заимки Селивановых. А вот в 1929–1930 годах пришли новые поселенцы — раскулаченные крестьяне, в основном из Сибири. Им были отведены земли с целью создания крупных колхозов. Как административно-территориальное образование Бакчарский район образован в 1936 году. Как раз в этом году Михаил навсегда покинул эти края. И уже больше туда никогда не возвращался.

М. Т. Калашников не без труда и сердечной боли делился воспоминаниями об очередном месте своей жизни, рассказывал, какими были встретившие его семью местные жители-кержаки:

«Воды ведь не дадут попить. Если же ты попьешь из их посуды без спроса — выбросят из дома. Они такие, эти староверы. У них свои законы. Но были и цивилизованные среди них.

У хозяйки, к которой нас пристроили по прибытии в Нижнюю Моховую, был старший сын Маркел, намного меня старше. Вот он откуда-то выписал радио. Для деревни это была диковинка. Большой такой ящик! Старовер старовером, а вот взял да и купил радио. Он надел наушники и давай слушать. Мне страшно хотелось тоже послушать. Вид у меня был такой жалостливый да просящий, что он дал мне прижаться к тем чудо-наушникам».

В тех местах много было грибов, ягод и кедрового ореха, были развиты охотничьи промыслы. Поэтому и Михаил Калашников смолоду пристрастился к охоте. Именно там он впервые в жизни взял в руки отцовское ружье.