Петр Люкимсон - Саладин

Гарнизон в ответ начал укреплять главные ворота крепости, но его сил было слишком мало, чтобы отразить массированную атаку вражеской армии. Вскоре после этого мусульмане снова зажгли огонь в тоннеле под замком и стена рухнула. 29 августа они вошли в крепость.

К 30 августа 1179 года сарацины разграбили замок и убили половину его защитников, включая всех рыцарей-храмовников, которым Салах ад-Дин велел отрубить головы — и в данном случае он строго следовал догмам ислама, предписывающим не щадить врагов, упорствующих в признании над собой власти «истинной веры». Сами по себе эти казни вроде бы подтверждают версию о том, что милосердие и благородство Салах ад-Дина носили напускной характер, скрывающий его истинную кровожадность. Но, повторим, есть немало примеров, свидетельствующих об обратном — очень многое зависело от того, какая из многих ипостасей Салах ад-Дина преобладала в данный момент. Кроме того, безусловно, главной целью этой акции было устрашение — чтобы добиться большей сговорчивости гарнизонов других франкских крепостей, и в этом смысле они были продиктованы жестоким расчетом.

В тот же день, 30 августа, менее чем через неделю после вызова подкреплений, Балдуин IV с армией отправился к Броду Иакова, но на месте крепости застал лишь пепелище и отдал приказ отступить в Тверию.

Спустя сутки Салах ад-Дин вернулся и велел снести до основания все укрепления Ле-Шатле.

Впрочем, как вскоре выяснилось, мусульманская армия рано торжествовала победу. Брошенные в колодцы или просто сложенные в кучи сотни трупов начали быстро разлагаться на августовской жаре, и в армии Салах ад-Дина вспыхнула эпидемия то ли чумы, то ли какого-либо другого заразного заболевания. Болезнь стала преследовать его армию по пятам, и Салах ад-Дин вынужден был задуматься о заключении перемирия.

Это предложение вполне устроило Балдуина IV — после серии поражений иерусалимское воинство нуждалось в серьезной передышке.

Однако отнюдь не только эпидемия вынудила Салах ад-Дина пойти на перемирие с франками. В не меньшей, а возможно, в куда большей степени его волновала ситуация в Сирии.

Еще в декабре 1177 года сын Нур ад-Дина аль-Малик ас-Салих вступил в сговор с франками и велел казнить своего опекуна евнуха Гумуштикина, отказавшегося передать в руки крестоносцев крайне важный для них приграничный замок Харим (Харенк).

Но юному правителю Алеппо становилось все труднее управляться с эмирами, многие из которых уже почти открыто поддерживали Салах ад-Дина. 6 июня 1180 года правитель крепости Тэл-Халид эмир Кылыч Изз ад-Дин восстал против аль-Малика ас-Салиха. Не успел молодой правитель подавить мятеж, как 29 июня из Мосула пришло известие о смерти его двоюродного брата Сейф ад-Дина, правителя Мосула, которого сменил на троне его родной брат Масуд Изз ад-Дин.

Салах ад-Дин тем временем заключил союз с правителем Рума, сельджукским султаном Кылыч Арсланом II, и вместе с ним выступил против барона Малой Армении Рубена II. Нанеся поражение последнему, 2 октября 1180 года союзники подписали на берегу Синжа (притока Евфрата) соглашение «о мире всем жителям Востока», означавшее на самом деле договор о взаимопомощи и разделе сфер влияния.

Этот договор позволял Кылыч Арслану сосредоточиться на выяснении отношений с Византией, а значит, Салах ад-Дин мог быть уверен, что византийцы будут слишком заняты, чтобы прийти на помощь Иерусалимскому королевству, даже если оно их об этом сильно попросит, а они этого захотят.

18 ноября 1181 года в Алеппо внезапно от сильных желудочных колик в возрасте девятнадцати лет скончался сын Нур ад-Дина аль-Малик ас-Салих. Некоторые историки не исключают, что он был отравлен, но имя Салах ад-Дина в качестве возможного инициатора этого отравления нигде не упоминается. Своим наследником аль-Малик ас-Салих назвал своего кузена, правителя Мосула Масуда Изз ад-Дина. Если учесть ту ненависть, которую покойный питал к Салах ад-Дину, считая того предателем отца и узурпатором, то это был вполне логичный шаг. Объединение Алеппо и Мосула под властью одного человека, как это было во времена Нур ад-Дина, усиливало возможность сопротивления тому, кто называл себя «правителем Египта и Сирии». Таким образом, у Масуда Изз ад-Дина появлялся шанс отбить Дамаск, которым в те дни правил племянник Салах ад-Дина Фарук-шах, и попытаться восстановить былое величие Зенгидов.

Воодушевленный этой перспективой, Масуд Изз ад-Дин поспешил в Алеппо и в начале декабря уже принимал присягу у эмиров города. Однако очень скоро Изз ад-Дин, видимо, не обладавший достаточной харизмой, умом и жесткостью, понял, что вместе с властью приобрел и постоянную головную боль. Те же эмиры, которые подмяли под себя покойного ас-Салиха, теперь пытались сделать то же самое и с ним, сводя его с ума своими непомерными требованиями новых поместий и денег. Но главное заключалось в том, что он панически боялся Салах ад-Дина, понимая, что тот не откажется от своих притязаний на Алеппо, и после смерти прямого наследника Нур ад-Дина предъявит претензии на город.

В феврале 1182 года Масуд Изз ад-Дин попытался укрепить свои позиции, женившись на матери аль-Малика ас-Салиха, то есть вдове Нур ад-Дина, но, судя по всему, это не помогло. Спустя две недели после свадьбы Масуд Изз ад-Дин обратился к своему брату Имад ад-Дину с предложением поменять Алеппо на пусть не такой богатый, но куда менее опасный Синджар.

Вот так и вышло, что 19 мая 1182 года Имад ад-Дин вступил в Алеппо на правах законного правителя.

Известие о кончине аль-Малика ас-Салиха застало Салах ад-Дина в Египте, а спустя еще неделю с небольшим из Дамаска пришла весть о скоропостижной смерти Фарук-шаха, и таким образом главный оплот власти Салах ад-Дина в Сирии остался без правителя. В этой ситуации, прояви Масуд Изз ад-Дин достаточно ума, мужества и воли к власти, он мог бы объединить вокруг себя эмиров Сирии и взять Дамаск — даже не обращаясь за помощью к франкам.

И хотя, как уже было сказано, Изз ад-Дин всеми вышеназванными качествами не обладал, Салах ад-Дин, просчитав возможность такого развития событий, решил направиться в Дамаск, заодно потрепав по дороге франков — чтобы не дать им возможности объединиться со своими врагами в Сирии. Сложившаяся ситуация это позволяла, так как (об этом будет сказано чуть позже) заключенное с Балдуином IV перемирие к тому времени уже было грубо нарушено христианской стороной, и Салах ад-Дин с полным правом не считал себя связанным никакими обязательствами.

На этот раз султан двинулся в Дамаск через Бейрут, используя для этого как сухопутные силы, так и военные корабли.

Здесь следует снова остановиться и заметить, что военный и организаторский гений Салах ад-Дина проявился и в том, что одним из первых арабских полководцев он оценил всю значимость военного флота и решил возродить некогда мощный, насчитывавший не менее ста боевых кораблей флот Фатимидов.