Петр Люкимсон - Саладин

Фалак ад-Дин потом в свое оправдание заявил, что его бойцы оказали яростное сопротивление франкам, и те в начавшейся при восходе солнца битве потеряли более двухсот человек. Однако, скорее всего, это было пустой похвальбой. Какое-то сопротивление франкам и в самом деле было оказано, но большинство источников уверяет, что христиане потеряли около десяти человек, и эта цифра вызывает куда большее доверие. При этом 500 мусульман были захвачены в плен — вместе с тремя тысячами верблюдов и примерно таким же количеством лошадей, груженных различной поклажей. Впрочем, и эти цифры автору этой книги кажутся явно преувеличенными. Но в любом случае потеря столь большого каравана, на который он так рассчитывал, стала болезненным ударом для Салах ад-Дина.

Помня, что армия Ричарда стоит уже в Бейт-Нобле, от которого был всего один конный переход до Иерусалима, султан стал готовиться к обороне города, призывая всех, кто может, прийти ему на помощь. И этот призыв не остался безответным.

Согласно Баха ад-Дину, 17-го числа первого месяца жумада, то есть 31 мая в Святой град «с отличным войском и ладными машинами» прибыл эмир Изз ад-Дин ибн аль-Мукадцам. Подкрепления продолжали подходить вплоть до начала июня, и Салах ад-Дин в те дни целиком посвятил себя укреплению Иерусалима. За каждым из эмиров была закреплена определенная часть стены, которую он должен был защищать. Остальное войско оставалось под непосредственным командованием султана и предназначалось для рейдов из города. Кроме того, Салах ад-Дин дал указание засыпать все источники воды и отравить все колодцы в окрестностях Иерусалима — чтобы в случае осады крестоносцы начали бы умирать от жажды.

Подошедшее подкрепление дало возможность Салах ад-Дину вновь начать выматывать противника внезапными атаками со стремительным откатом назад — и в первую очередь на дорогу от Яффо к лагерю крестоносцев близ Бейт-Нобля, по которой постоянно сновали конвои с продовольствием.

Один из таких боев произошел 19 июня: небольшой отряд арабов напал на обоз с продовольствием. Охрана обоза вступила в схватку с нападающими, обратила их в бегство, а погнавшись за убегающими, натолкнулась на засаду. В результате 30 христиан были убиты, а остальные взяты в плен и вместе с захваченным обозом были доставлены в Иерусалим.

30 июня стало известно, что Ричард выдвинул свою армию из Бейт-Нобля еще дальше на восток и, таким образом, еще ближе подошел к Иерусалиму, явно демонстрируя свое намерение начать поход на город. В сущности, на тот момент он был куда ближе к Иерусалиму, чем, скажем, немцы к Москве зимой 1941/42 года. Учитывая всю критичность ситуации, на вечер 1 июля Салах ад-Дин назначил большой военный совет.

О том, насколько мусульманские военачальники были напуганы слухами о возможном походе Ричарда на Иерусалим и насколько не верили в возможность отстоять Святой град, свидетельствует хотя бы то, что многие из них были готовы сдать его без боя. Это, кстати, еще раз доказывает, что, вопреки утверждениям исламских теологов и историков, Иерусалим никогда не занимал в общественном сознании мусульман того места, которое он занимал в сознании христиан и евреев. В 1187 году христиане, как мы помним, готовы стоять за Иерусалим насмерть, несмотря на то, что город после битвы при Хаттине было практически некому защищать.

Учитывая эти настроения, Салах ад-Дин в начале заседания предоставил слово Баха ад-Дину — чтобы тот обосновал идеологическую важность защиты Иерусалима. Баха ад-Дин построил свою речь на известном историческом эпизоде, когда сподвижники Мухаммеда дали клятву сражаться за него до конца.

— Вот нам пример, достойный для подражания более всех других. Так давайте же соберемся у Скалы (то есть у мечети Аль-Акса. — П. Л.) и поклянемся стоять друг за друга до последнего издыхания! Может быть (то есть Баха ад-Дин тоже был не очень уверен в победе. — П. Л.), чистота наших намерений подарит нам радость увидеть врага обращенным в бегство.

Эта речь была встречена одобрительными возгласами — кто же хотел оказаться среди тех, кто не готов подражать ближайшим сподвижникам пророка?! Салах ад-Дин решил усилить это впечатление, напомнив всем собравшимся, с одной стороны, о их воинском долге, а с другой (как можно мягче) — о том, что они сражаются отнюдь не бесплатно, а получают за это более чем достойную плату. Одновременно он решил сообщить, что хочет покинуть город, чтобы иметь возможность собрать максимально большую армию со всех концов государства. После того как каждый эмир получил четкое руководство о том, что он должен делать во время осады, они могли обойтись и без его непосредственного присутствия.

— Хвала Аллаху и благодать Его Пророку. Сегодня вы — армия и опора Ислама. Помните, что кровь мусульман, их ценности и их дети находятся под вашей защитой, и из всех мусульман именно вы должны выступить против этого врага. Если вы дрогнете — Аллах да не допустит такого! — они скрутят эту землю, как сворачивают свитки с письменами, и вы будете в ответе за это, ибо это вы взялись защищать ее; вы получили деньги из общественной казны, и только от вас зависит безопасность мусульман по всей этой земле. Желаю вам удачи!

По существу, это был приказ, и эмирам не оставалось ничего другого, как выразить свое согласие с султаном, что за Иерусалим следует стоять насмерть. Но прошло всего несколько часов, и до Салах ад-Дина дошли слухи, что эмиры вовсю обсуждают недавнее заседание совета и выражают недовольство его итогами. Многие из них считали решение Салах ад-Дина ошибочным из опасения, что Иерусалим повторит судьбу Акко: значительная часть мусульманской армии окажется запертой за его стенами, а Ричард тем временем будет творить в Палестине все, что ему вздумается. Некоторые предлагали вместо обороны перейти в наступление и дать генеральное сражение. Во всяком случае, почти все были убеждены, что (и это снова очень показательно!) «можно защищать ислам и не владея Иерусалимом». Кроме того, высказывалось опасение, что без присутствия Салах ад-Дина в Иерусалиме разнородные части его армии, и в первую очередь курды и турки, попросту перегрызутся между собой.

Но Салах ад-Дин придавал владению Иерусалимом огромное значение и потому на этот раз не желал прислушиваться к мнению большинства военачальников.

Вечером того же дня эмиры решились передать ему письмо, в котором выражали свою точку зрения. Среди прочего в нем говорилось: «Если ты желаешь, чтобы мы остались в Святом граде, то ты должен остаться с нами или же поставить нашим командиром кого-либо из членов твоей семьи; ибо курды не будут подчиняться туркам, а турки точно так же никогда не станут подчиняться курдам».