Владимир Антонов - Конон Молодый

Всю свою жизнь я боролась против несправедливости, дорогой мой, и любила тех, кто поступал так же. Как-нибудь я расскажу тебе об одной суфражистке из Англии, которая в молодости прошла через ад, добиваясь того, чтобы женщины имели больше свободы. Я никогда ее не забуду — ее дух живет в моем сердце. Она учила меня и нескольких других девушек социализму, когда мы были еще подростками. Во время нашего процесса в Олд Бейли ее дух жил во мне. Я так явственно вспоминала ее рассказы о судебном процессе в Олд Бейли и тюремном заключении, что это отразилось на моем физическом состоянии. Если бы она была жива сегодня, она гордилась бы своей ученицей. Я часто задумываюсь о том, будут ли мои ученицы помнить меня так, как я помню ее.

Плохо, Арни, что мы никогда не говорили о нашем прошлом. Я слишком мало знаю о тебе кроме того, что твоя юность в Канаде была трудной. Питер и я очень любим тебя, но как жаль, что мы не узнали о тебе больше до судебного процесса. Были ли твои друзья так же верны тебе, как наши остались верны нам? Мы с Питером навсегда останемся твоими друзьями. И этому ничто и никто никогда не помешает, никому не удастся это сделать. Ты всегда можешь быть уверен в нашей дружбе, пока мы живы.

С приветом, Хелен».

Из письма Питера Крогера Гордону Лонсдейлу от 13 сентября 1961 года. Уинсон Грин роуд, Бирмингем, 18, тюрьма Ее Величества:

«Дорогой Арни!

Все мои задолженности по торговым вопросам улажены. Что касается наших личных вещей, одежды и т. д., то они уже находятся на хранении в компании «Гудзон лимитед».

Хелен стала регулярно получать газеты и журналы. В понедельник мне удалось с ней повидаться во время нашей ежемесячной встречи. И, несмотря на ее «тюремные» шуточки, туфли без каблука и грубые чулки, она выглядела прекрасной как никогда прежде. Она находится в хорошем расположении духа и шлет тебе сердечный поцелуй.

Я уже почти заканчиваю книгу Томаса «Гражданская война в Испании», которая дала мне много пищи для размышлений, особенно по вопросам, касающимся тех сил, которые помогают Франко сегодня, или тех, которые поддерживали его или просто терпели в 1936–1940 гг.

С наилучшими пожеланиями,

Питер».

Из письма Питера Крогера Гордону Лонсдейлу от 8 января 1962 года, Манчестер, тюрьма Ее Величества:

«Дорогой Арни!

Надеюсь, что ты получил мою рождественскую открытку.

Мне была переслана копия окончательного счета, согласно которой остаток с двух счетов был переведен на мой счет, находящийся у «Стэнли и компаньоны». Я ожидаю еще несколько сумм от двух моих клиентов. Сейчас мне предстоит заняться вопросом объединения банковских счетов — моего и Хелен.

На днях я напишу в «Стэнли и компаньоны» письмо, в котором укажу, что Хелен, ты и я имеем доступ ко всем средствам, которые они хранят у себя на мое имя.

Мне удалось увидеться с Хелен дважды с момента моего перевода в Манчестер. Из-за кишечного расстройства и какой-то болезни желудка она угодила в госпиталь. Но сейчас дела пошли на поправку и звучит она бодро — тебе посылает тысячу поцелуев.

У меня все в порядке, читаю дни напролет. К Рождеству тюрьму весело приукрасили, а еда на празднике была не сравнима с тем, что мы обычно здесь едим.

До и после праздников ко мне приходило много открыток, подписанных со вкусом. Не унывай и не забывай чистить зубы. Прими поздравления с Новым годом.

С приветом,

Питер».

Из письма Питера Крогера Гордону Лонсдейлу от 10 июня 1962 года, Манчестер, тюрьма Ее Величества:

«Дорогой Арни!

Я был искренне рад получить твое письмо и узнать, что морально и физически ты чувствуешь себя лучше.

Что касается наших финансовых и имущественных вопросов, то я согласен с тем, чтобы все наши деньги и собственность находились в распоряжении компании «Стэнли и компаньоны» таким образом, чтобы они были доступны тебе, Хелен и мне при первой необходимости.

Остается еще вопрос, как вызволить твое имущество, все еще находящееся в полиции. Для этого ты просишь разрешения воспользоваться деньгами с моего счета. Разумеется, ты можешь взять столько, сколько потребуется.

Судя по тому, как Хелен выглядела и звучала во время нашей последней встречи, она хорошо себя чувствует. У меня тоже все в порядке, и любое печатное слово, равно как и высказанное вслух, вызывает у меня самый живой интерес.

Мы оба шлем тебе нашу любовь и самые теплые пожелания.

С приветом,

Питер».

Из письма Питера Крогера Гордону Лонсдейлу от 12 сентября 1962 года, Манчестер, тюрьма Ее Величества:

«Дорогой Арни!

…Так как Хелен и я уже получили 2-ю категорию в нашем тюремном статусе, у тебя тоже есть такая возможность. Дело в том, что ты сам должен попросить об этом, подав заявку на перевод тебя на должность помощника по столовой.

Согласно последним правилам, срок начинается с момента взятия под стражу. Для нас это началось в первую неделю марта, когда Королевский суд распахнул свои двери. С этого дня и по сентябрь 1962 года «набежал» 18-месячный срок, благодаря чему нам и была присуждена 2-я категория.

На прошлой неделе я виделся с Хелен. Все ее лицо лучилось от улыбок, но ногу одолел радикулит. Она шлет тебе поцелуй и желает всего наилучшего.

Я купил еще несколько книг, которые недоступны в местной библиотеке. Я слежу за новинками литературы посредством книг и журналов. Я заметил, что у издателей тоже непростые времена и они стали печатать книги в мягких обложках. Это может быть хорошим способом капиталовложения. При сокращении рабочей недели благодаря внедрению автоматизированных линий возможно широкое распространение чтения. Любая книга в твердой обложке, которая относится к разряду бестселлеров и по которой был снят фильм, издается вторично в мягкой обложке. Автоматизация начинает влиять на книжную торговлю. Издатели заключают контракты с телевидением. Исторически сложилось так, что образовательный процесс может идти только вперед, а не назад. И большая часть этого процесса основана на чтении. Таким образом, капиталовложение в книги и книжные магазины должно быть стоящим делом во всех отношениях.

Удачных тебе свершений и всех благ,

Питер».

Из письма Хелен Крогер Гордону Лонсдейлу от 20 ноября 1961 года, Уинсон Грин роуд, Бирмингем, 18, тюрьма Ее Величества:

«Дорогой Гордон!

Прошло два месяца с тех пор, как ты мне писал, и я беспокоюсь, все ли у тебя в порядке. У нас с Питером все хорошо. Я видела Питера пару недель назад: он, как всегда, бодр, но, должно быть, серая тюремная одежда его старит…

Ты наверняка знаешь из газет, что женское отделение Бирмингемской тюрьмы в конце месяца закрывается. Поэтому я надеюсь, что настанет день, когда семейным парам разрешат находиться в одной камере. Я просто безумно скучаю по Питеру, но привыкаю к мысли об одинокой жизни в тесной камере.