Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

Мой отец тоже серьезно занимался охотой, особенно когда семья жила в Казахстане. Имеется много фотографий, где он снят увешанный добычей.

У него в кладовке долго хранился отличный охотничий нож, с таким на медведя в пору было ходить. В железном ящике лежали остатки пороха, который он для нашего развлечения иногда поджигал в чугунной топке титана. Но вот ружья у отца к моменту нашего взросления уже не было. Он его продал, так что поиграть с настоящим оружием мне не пришлось, ни дома, ни у в гостях у Попова.

Кстати, если кто-то думает, что согласно мудрым указаниям Антон Палыча Чехова упомянутое мной ружье должно обязательно выстрелить в последнем акте, то вынужден его разочаровать. Стрельбы-с из этого ружья не будет-с.

Напротив Поповых на этой же площадке жили Фисенко. Юрка Фисенко — паренек года на три постарше нас — был заводилой и верховодом в нашей возрастной компании. Он решал, куда идем, что делаем и по каким правилам играем. Как вожак он был достаточно справедлив, а главное, не злобив — никого не терроризировал, никого не обижал. У Юрия была старшая сестра Лидия и еще более взрослый брат Сашка. Александра Фисенко я видел всего несколько раз, он был ровесником моих старших братьев, и, когда я подрос для того чтобы гулять самостоятельно, он уже учился и жил где-то на стороне, иногда навещая родителей. Естественно, наша малолетняя компания его нисколько не интересовала и он с нами не общался, если не считать за общение могучий пинок туфлей сорок пятого, которым он как-то наградил Валерку Бобкова за то, что тот дразнился и встревал в разговор взрослых парней.

На первом этаже жили Стеценко — отеци две его дочки. Матери у них то ли не было, то ли она вела очень скрытный образ жизни. В общем, я даже не представляю, как она выглядела. Имени старшей сестры я сейчас уже и не вспомню, а младшую звали Еленой. Девочки любили современную музыку, и из их открытого окна в летнее время часто доносились звуки проигрываемых пластинок.

Мне Ленка запомнилась тем, что как-то однажды ее донимали пацаны — одноклассники, жившие в нашем же дворе. Девочкой она была симпатичной, а у парней в согласии с возрастом играли гормоны. Они подбрасывали ей какие-то записки в почтовый ящик и заклинивали спичкой дверной звонок, чтобы он беспрерывно звонил. Стеценко на них ругалась, но как-то не злобно, и писала им что-то в ответ. Видно было, что внимание парней ей нравится, и что это была своеобразная игра.

А еще Ленка однажды искала среди нас киллера.

Убивать надо было домашнюю кошку, которая заразилась какой-то вредной для хозяев болезнью, и от которой ее почему-то нельзя было вылечить.

Желающие помочь в мокром деле нашлись, вызвались ее же одноклассники, те самые, которые ранее донимали Ленку записочками. Ну и наша мелкая гоп-компания, узнав о заказе на убийство, соприсутствовала, а кто-то даже им помогал.

Сначала животное хотели повесить. Но специалисты были еще те. Не нашлось ни хорошего шнура, ни обмылка, а на той проволоке, что подобрали на ближайшей стройке, узел под весом кошки не затягивался, и бедное животное больше мучилось, чем помирало. Тогда решили ее забить. Но и знатока, умеющего «за ноги, да об пол» среди нас не нашлось, и бедную животину, уже придушенную, просто сбросили в котлован строящегося дома и забросали камнями. Ленка при всем этом присутствовала.

Напротив Стеценко жили Резниковы. Про их сына Серегу ничего доброго вспомнить не могу, кроме того, что однажды он болел лишаем. Во-первых, он был младше нас и в наш круг не сильно-то и стремился. Во-вторых, Серега был какой-то невзрачный, безликий, аморфный. В играх ничем не выделялся, часто хлыздил, в молодецких подвигах и в отчаянных приключениях замечен не был.

Зато отец его дядя Володя был человеком популярным у молодежи. Кроме того, что он имел мотоцикл «Иж — Юпитер» и на нем иногда катал пацанву, он был еще и владельцем железного гаража в нашем дворе. И Резников старший никогда не прогонял нас, если мы рассаживались вокруг и с интересом смотрели, как он возится со своим мотоциклом. Только позднее я узнал, что на заводе ЧЭРЗ Владимир Резников был знатным токарем, лучшим специалистом. Он уже в те времена зарабатывал до 600 рублей в месяц и ему, как передовику производства, первому на заводе выделили «Жигули».

Во втором подъезде жил Вовка Катков, крепыш и смелый парень, его квартира была на втором этаже. Хотя он был на год младше нас, но к нему все относились, как к равному.

А на первом жили Бобковы и Новиковы. У Бобковых детей было трое: Виталька, Славка и Валерка. Парни все здоровые, но не очень смышленые.

Папа их — Бобков дядя Коля — был личностью колоритной: пузатый мужчина, любитель поесть и выпить. В нашей мальчишеской среде ходили легенды, что за обедом он запросто один съедает кастрюлю борща, оставляя детей голодными. Человек он был недалекий, не слишком храбрый и исповедовал простые нравы. Ему ничего не стоило в летнюю жару выйти из дома на прогулку во дворе в майке-«алкоголичке», как сейчас их называют. Когда мы только переехали с «19 км» это было еще простительно, все-таки окраина города, где никого чужих не бывает. Но когда построили Северо-Запад, и тысячи пассажиров стали ежедневно проезжать мимо нас на трамваях, то вид толстого мужика в таком неглиже мог кого-нибудь из них шокировать. А еще дядя Коля любил играть на баяне, особенно выпив на праздник. Но даже я, будучи ребенком, понимал, что репертуар его крайне узок и играет он неважно. Другое дело рыбалка, в этом Бобков старший, похоже, понимал толк, по крайней мере, я не раз видел, как он мастерски плел рыболовную сеть, да и детей приучил к этой потехе. Особенно заядлым рыболовом был его средний сын Славик.

Новиковых было двое. Звали их Андрей и Алексей. Братья-близнецы были не различимы для большинства взрослых и тех детей, кто видел их впервые. В нашей же компании мы четко знали, кто из них кто, так что никаких розыгрышей с подменой одного брата другим у нас не происходило.

Жили они с отцом. Мать у них была точно, я даже ее видел поначалу, но потом она куда-то пропала.

С братьями Новиковыми мы с Лешкой и дружили, и ссорились неоднократно. То вместе бегали и играли, то чего-то уже поделить не могли.

Как сейчас помню, небольшим разновозрастным коллективом гуляем за кочегаркой на улице Бехтерева. Группа парней лет четырнадцати-пятнадцати: Сашка Воеводин, Юрка Стратечук, еще кто-то с ними живо и с молодецким гоготом обсуждают половой вопрос, как один из их одноклассников пощупал рано созревшую их же одноклассницу Тоньку. Метрах в десяти коллектив девчонок прыгает со скакалкой. Мы с Андрюхой Новиковым, нам лет по пять-шесть, стоим у палисадника дома N2 по улице Бехтерева. С девочками мы не играем, не пацанское это дело, но и в дискуссии больших парней не участвуем, нам про девиц из 7-го класса не интересно. Пока. Да и подзатыльник за излишнее любопытство получать неохота. Андрей мне загибает про то, как он далеко умеет кидать камни, и демонстрирует свое умение, кидая булыжники вдоль улицы. «А слабо тебе добросить до окна того дома?» — спрашиваю я, показывая на подслеповатые окошки «особняка».