Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

В середине шестидесятых и наш отец купил транзисторный приемник «Атмосфера». Поскольку он КВ не ловил, то старшие братья особого интереса к нему не проявили, таскать такой с собой было не престижно.

Однако и с этим приемником мне запомнилась такая история. Кто-то из друзей старшего брата Юрия, скорее всего Гера Демази, увлекался радиотехникой настолько, что смастерил небольшой радиопередатчик и занялся «радиохулиганством» — так в советские годы назывался незаконный выход в радиоэфир. И уж не знаю почему, но испытывать передатчик решили в нашей квартире. Выходили в эфир на длинных волнах, а с помощью нашей «Атмосферы» выясняли мощность передатчика и границы области приема. Для этого просто шли с транзистором на улицу и определяли, где сигнал от передатчика становится неслышным. Оказалось, что радиус его действия был около 200 метров. Как я сейчас понимаю, и антенна у передающего устройства была несерьезной, да и выходной усилительный каскад был несолидным. Но побаловаться, передавая приветы чувакам и чувихам с Колхозного поселка, а также выдавать в эфир смешные объявления про, якобы, потерявшуюся маленькую собачку у них получалось. Передатчик находился у нас дня два или три, потом исчез, но за это время нас с Лешкой однажды ради прикола с его помощью позвали домой.

Мы с братом тогда еще ходили в садик, и как-то Юрий пришел за нами с этой «Атмосферой», из которой, на удивление всем нашим одногруппникам, настойчивый мужской голос говорил: «Леша и Миша, собирайтесь и идите домой. Вас ждут дома!»

Но транзисторные приемники как быстро вошли в моду у молодежи, также быстро и вышли из нее. Молодежь увлеклась портативными магнитофонами. Поэтому, когда в начале 70-х Виталька Бобков, закончивший с грехом пополам восемь классов и устроившийся работать на обувную фабрику, приобрел «транзистор», то ему уже никто не завидовал. Над ним и над его покупкой, ставшей немодной, уже подтрунивали. Но Виталик все равно носился с транзистором, как с писаной торбой до самого призыва в армию.

Я не помню, когда именно узнал, что коротковолновое радио — это открытая дырка в западный мир, и что по нему можно слушать «вражеские голоса». Наверно, на исходе 60-х. Но особого интереса в нашей семье к этим передачам не было, никто их регулярно не слушал. Да и у нас на Урале европейские радиопередачи ловились намного хуже, чем маоистская пропаганда из КНР. Сказывалась работа глушилок. Но слушать китайцев с их бесконечным «марксизм-ленинизм-маоцзедун идеи» было скучно. Только в возрасте 15 лет я стал сам искать предачи «Голоса Америки», чтобы послушать свежую рок-музыку. Передачи Бибиси и «Свободы» как менее музыкальные, я игнорировал.

Тут самое время перейти к музыке. Песен про великого Сталина в мое детство уже не исполняли, мало того, даже гимн звучал тогда без слов. Поэтому я не могу сказать, что в песенном искусстве превалировала партийная тематика. Наоборот, было много легкой и, даже не постесняюсь сказать, легкомысленной музыки. А вот пошлой практически не было. А если и была, так то, что тогда называли пошлым, сейчас идет как шедевры ретромузыки. Так уж случилось, что многие легендарные песни были написаны именно тогда, и «Черный кот», и «Последняя электричка», и «А у нас во дворе».

А еще странно представить, что тогда не было Пугачевой. Вернее Алла Борисовна была, но она как певица никому не была известна, поскольку еще училась в школе, а потом в училище. Нынешняя королева попсы станет известной только ближе к 70-м. Кого же слушали тогда? М. Бернеса, В.Трошина и, конечно же, Людмилу Зыкину. Но у молодых были свои вкусы и из советской эстрады, если и признавали кого, так это Валерия Ободзинского. В первую очередь он нравился девушкам, но и юноши охотно слушали его шлягеры и перепевали их под гитару. А так, конечно, молодежь увлекалась всякими битлами и прочими роллингами. Под их влиянием начинали формироваться первые ВИА.

Театр среди жителей нашего двора популярностью не пользовался, все-таки основную массу его населения составляли простые работяги. Отец, занимавшийся в театре-студии «Юность» и иногда выводящий свою супругу на спектакли местного драмтеатра, был довольно редким исключением. Поэтому про театральную жизнь Челябинска я вряд ли расскажу много интересного. Сам я в театр в первый раз, если не считать походы с отцом на репетиции «Юности», попал в начальной школе и именно со школой. Была тогда в 9-й средней такая традиция: в одну из ноябрьских суббот вместо занятий все классы ходили на спектакль в театр оперы и балета. Точно помню, что первое, что я смотрел, был балет «Дон Кихот». Старшие классы сидели в партере и амфитеатре, а всех нас — мелюзгу загнали на балконы. Я уговорил братца на выданные нам матерью деньги взять в аренду бинокль у билетерши, стоило это очень дорого — копеек 30-ть.

Мы смотрели в него по очереди, но спектакль кончился, бинокль мы вернули, и на обратной дороге из театра Лешенька меня все время пилил. Дескать, из-за моей дурацкой тяги к оптике, мы остались без мороженого, которое могли бы купить на впустую растраченные деньги.

Осталось, наверное, обсудить книжный вопрос. Надо честно признать, что первые лет пять своей жизни я читал слишком мало. Но к шести годам читать научился и включился в этот процесс. Могу засвидетельствовать, что какая-никакая семейная библиотека у нас была. Ее начал собирать отец, когда твердо было решено осесть в Челябинске. Поэтому книг, изданных ранее 1959 года, в нашей библиотеке было немного. Основу ее составляли произведения русских и иностранных писателей, в основном классиков, всего томов 150. Потом ее пополняли старшие братья, затем мы с Алексеем. После смерти отца в 1992 году мы ее разделили, и каждый собирал уже свою собственную библиотеку на свой вкус. Сейчас библиотеки каждого из нас насчитывают по нескольку сотен томов.

Вот с покупками книг в СССР проблемы были. Слишком много было людей грамотных и тех, кто любил читать. Сейчас, слава богу, число книголюбов заметно упало, так что найти и прочитать можно все, что хочется, главное, чтобы денег на книгу хватало.

Как и все дети, я иногда болел. Как и ко всем советским детям, ко мне приходила тетя-врач и лечила меня абсолютно бесплатно. Ну и судя по тому, что я дожил до взрослого возраста и успешно прошел медицинскую комиссию военкомата перед призывом в армию, лечили меня хорошо.

Серьезно и подолгу в больницах я не лежал, не довелось, но с серьезными травмами сталкивался. Одну из них устроил мне братец Леша.

Все началось с горшка, обычной ночной вазы.

Использовав его по назначению, я забрался на свое место у обеденного стола и вместе с братом Лешей приступил к вечерней трапезе. Братик Вова, оставленный за старшего ушедшими в театр родителями, привлеченный странным абре из кухни, пришел наводить порядок. Обнаружив на входе использованный горшок, он выяснил, кто это не убрал за собой, после чего предложил мне прервать прием пищи и выбросить все из горшка в унитаз. Ну тут я с ним не согласился. С чего это вдруг? Всю мою прошлую жизнь это убирали за мной взрослые, а сегодня я вдруг настолько повзрослел, что должен сам мыть свой горшок? Я маленький еще, мне как было три года вчера, так и сегодня больше не стало, и неча ко мне приставать. Не хочешь убирать за мной, придет мама из театра и уберет. Именно такой ответ я дал на странные притязания старшего братца, но конечно не такими мудреными выражениями, а простым детским «не буду». Володя, понимая, что за горшок у входа на кухню родители спросят сначала с него, а только потом, может быть, скажут что-то этому мелкому, решил проявить волю и воспитательную смекалку, сказав: «Раз так, то будешь сидеть без чая, я тебе чая не налью!». Братик Леша, поняв, что и его тоже в следующий раз могут заставить тащить тяжелый горшок в туалет и мыть там, встал на мою сторону. Он решил проявить солидарность и поддержать меня в моей борьбе за права ребенка. «И что, нашел, чем напугать?» — сказал он. После чего добавил: «Да давай я тебе чай налью, я умею».