Юрий Левичев - Время и люди

Администрация области закрепила за музыкантом персональный автомобиль. ГАИ выделила машину сопровождения.

Я ждал приезда Ростроповича у подъезда дома, в котором жила одна из семей погибших. Было холодно… Мы с Владимиром Караваевым, оператором телегруппы, коротали время то в служебной машине, то на улице. Наконец кортеж подъехал, из одного автомобиля вышел музыкант, из другой,- генерал Владимир Глухов. Вместе подошли к лифту, и тут маэстро заметил, что идет съемка. Глухов меня представил, но пожимая руку, я увидел, как сжались у артиста губы. Глаза стали колючими. Он на меня уставился, не моргая, и произнес отрывистым, ледяным голосом:

– Я не желаю, чтобы мои посещения убитых горем людей освещали на телевидении. Если такое случится, лично выйду на министра, но добьюсь Вашего увольнения из органов внутренних дел. Вы меня поняли, молодой человек? -

Я взглянул на Глухова, тот не реагировал… Пришлось отбиваться самому:

– Зря Вы так, маэстро… Шила в мешке не утаить! Об этом гражданском поступке Ростроповича СМИ расскажут в любом случае, даже если мы промолчим. Но Вы нас поймите… Эта трагедия когда-то станет историей. А история должна быть правдивой. Я обещаю Вам, сегодняшние кадры не попадут на телевидение. Но в истории они всё же должны остаться… -

Глаза его улыбнулись каким-то особенным, – ласковым светом. Он посмотрел на Глухова, а свою руку положил мне на плечо:

– Володя, а дай-ка мне этого подполковника на пару дней?

– Я не против, если у него время будет…

– Ну, что договорились, Юрий? Только без камеры…

– Ну, без камеры, так без камеры… Договорились!

Два последующих вечера я сопровождал Ростроповича в его поездках в семьи погибших. С людьми он разговаривал тихо… Бывало долго молчал. Бывало говорил без умолку. Чувствовал настроение, и для каждого у него находился свой ключик к затаенной душе. Может ли кто-то из нас чувствовать чужую боль так, как её чувствовал этот великий человек? Вряд ли… Такое подвластно только избранным. Этот гениальный виолончелист лечил людей своим присутствием. Только в самом конце, прощаясь, и как бы стесняясь своего поступка, оставлял им частичку собственной души и небольшой конвертик с деньгами…

Именно в те горестные дни, у меня в голове стали складываться наивные и корявые строчки моих первых стихов…

В один из дней мы приехали в родильный дом, где на сохранении лежала вдова Сергея Никифорова. В этом году он был признан лучшим опером по линии УБЭП в России. Но тоже погиб в пожаре. Женщина должна была разрешиться уже совсем скоро… Я не рискнул присутствовать в её палате вместе с Ростроповичем. Туда зашел Алексей Левков, непосредственный руководитель погибшего. Я ждал их в больничном коридоре… Ждал около получаса.

А вот назад мы шли рядом. Он шагал с каким-то каменным лицом. Сверху на нас свисали непонятные электрические провода, сыпалась не то известка, не то штукатурка… Из одного коридора, входили в новый с такими же обшарпанными стенами… И везде в этой больнице чувствовалось какое-то запустение и убогость. Я взглянул в лицо музыканта и вдруг увидел, как по его щеке ползет и срывается на дорогой костюм большая прозрачная слеза. Он тоже понял, что я заметил это… На ходу взял мою руку в свою, сжал её крепко, ничего не сказав.

В «Три вяза» мы подъехали, когда за окном уже стемнело. Я сказал, что это наша последняя встреча. Зашли с ним в гостиницу.

У барной стойки он попросил, чтобы нам налили коньяка…

– Трудно Вам, маэстро… Завтра опять дирижировать оркестром, столько энергии оставляете на сцене! Может быть перепоручить кому-то исполнить эту тяжкую миссию с семьями? Думаю, люди поймут…

Мы выпили молча…

– Эх, Юра, Юра… – он картавил как-то по детски и смешно, и трогательно одновременно.

– Ты знаешь, мы интеллигенция, для России можем сделать очень много. Только надо, как мы с тобой сегодня, в глаза смотреть людям… Ты понимаешь? Глаза в глаза! А поручить кому-то? Нет… Тогда точно, – всё обосрут! – последнее слово он произнёс отчётливо и по слогам.

Через несколько месяцев в Самаре вышел фильм студии кинохроники о пожаре в здании УВД. Его премьера широко афишировалась в городе. В фильме Ростропович сам подтвердил, что был в семьях погибших и помогал им материально. Но боль той трагедии тогда еще не рассосалась в умах горожан. Кто-то даже пытался усмотреть в этом эпизоде пиар-акцию музыканта. Они не знали, как на самом деле он вел себя с людьми в те нелегкие дни. Что ж, может быть узнают хотя бы теперь…

В реконструированное здание на улице Соколова,34 мы перебрались уже к середине июня 1999 года. Оно пока не могло вместить в себя все службы, но сам факт того, что люди получили прекрасные условия для работы в столь сжатые сроки, заслуживает самой высокой оценки действий руководства. Поступило новое современное оборудование для экспертов, технарей, связистов, оперов. Дежурная часть, безусловно, стала лучшей в России. Однако, для пресс-службы ГУВД ничего принципиально не поменялось. Нового оборудования не дали. Ну, а на нет, как говорится, и суда нет… Работать по остаточному принципу нам было не привыкать. За имидж родного ведомства можно побороться в любых условиях. Сложнее было с другим… Другими становились сами люди в милиции. Не все… Но менялись приоритеты во власти и в обществе… Это находило отражение во многом! Даже в условиях преодоления тяжелейших последствий самарской трагедии были видны два типа людей. Кто-то и вовсе не подавал на компенсацию за утраченные вещи. Но были и желающие хоть что-то отхватить от выделяемых средств и пожертвований, хотя они и не пострадали и ничего не утратили. Одним это удавалось по-мелкому… Другим, – иначе… Кто-то, даже не побывав в горящем здании, сумел-таки оформить военную травму. Иной,- вернуть сгоревшие в сейфе доллары.

Я долго размышлял, писать или нет об этом… Ведь не было ни уголовных дел, ни фактов увольнений по таким основаниям, ни гласных осуждений кого-то… Более того, через два года после трагедии комиссия из МВД также не нашла серьезных нарушений в распределении финансовых средств. Но такое было… И я оставил свои умозаключения в мемуарах не для того, чтобы очернить милицию. А совсем по другой причине, объясняющей из-за чего подобное происходило, да и нынче происходит с нами. Вот только один из примеров.