Пол Стэнли - KISS. Лицом к музыке: срывая маску

Я просто хотел быть уверенным в том, что любой товар несет смысл. В этом вопросе мы с Джином разнились. Вот, например, как бывало. К нам приходят и говорят: давайте наладим выпуск тортов под маркой «KISS». Джин тут же: давайте, только чтоб тортик десять футов в высоту, и вокруг гирлянды мерцали. А я говорил: «Отлично, но из чего эти торты, какой у них вкус? Нет, все это оформление — крутое, но торт сам по себе, внутри, должен быть отменным. Иначе мы не участвуем». Шипение — это здорово, но нужен стейк. И я за это беспокоился когда мерчендайзинг, что называется, пошел в народ. Я иногда думал: а как далеко можно с ним зайти, ну когда будет уже слишком далеко? На тот момент ответ был прост: никогда. Все товары казались уместными. Нет, это прямо феномен настоящий: радиоприемники «KISS», мотоциклы «KISS», ланчбоксы «KISS».

Когда биллова концепция мерчендайзинга стала приносить деньги и альбом Alive! в то же время продолжал уверенно продаваться, я, надо сказать, был впечатлен. Было дико приятно узнавать, сколько там тебе на личный счет упало денег. При этом все еще получали довольно скромные зарплаты, и деньги на счетах трогать пока что не могли, но нам говорили, сколько их. Но, опять-таки, о делах мы мало что знали. Мы не понимали эти разные потоки выручки, откуда они и куда текут. Вообще ничего подобного.

В середине всей этой движухи к нам пришел Хауард Маркс, бывший босс Билла, и предложил нам финансовый менеджмент. Хауард владел рекламным агентством, которое, кстати, разработало обложку Alive! а потом еще и великолепнейшие обложки для наших следующих трех альбомов. Хауард нам сказал: «В этом бизнесе полно акул, так что вам по-любому придется нанимать кого-то, кто будет следить за вашими деньгами».

Так получилось, что у Хауарда был друг — богатый бизнесмен в Кливленде, по имени Карл Гликман. Хауард решил с этим другом создать компанию по управлению нашими финансами. И то, что он охранял наше богатство, сделало его как бы членом нашей семьи.

Насколько это круто? Как нам везет?

Новая финансовая компания «Гликман — Маркс» регулярно проводила с нами собрания, на которых сообщала новости про наши деньги, а вскоре они стали отправлять с нами в турне специального человека, который выполнял функцию бухгалтера на выезде. Нам в голову не приходило, что в турне тяга этого деятеля к изысканным винам, дорогой еде и небесплатному общению могли ставить под угрозу выручку от концертов. А что мы таки заметили — так это то, что компания создает нам личные финансовые портфели. Я имею в виду — ого, смотрите, у нас промышленный парк в Цинциннати.

На собраниях мы задавали вопросы типа «Сколько мы зарабатываем?», а не «Какая у нас прибыль?». А поскольку ответ на первый вопрос звучал довольно внушительно для таких детишек, как мы, которые никогда не имели дела с настоящими деньгами, то мы никогда не задавали следующий отсюда логичный вопрос: «А вы сколько зарабатываете?» Билл вскоре снял под офис целый этаж в здании на Мэдисон-авеню, 645, а потом в том же здании и еще один этаж.

Прекрасный осколок истории: с чего начиналась Армия KISS. А начал все это Билл Старки

Маркетинг Билла, основанный на продвижении нашего имиджа, повысил нашу узнаваемость за пределами рок-аудитории. Однажды в Нью-Йорке я отправился днем в джинсовый магазин на 59-й улице. Касса там стояла на стеклянном стеллаже, а к стеллажу этому прилеплена была наклейка, которую Билл распространял в качестве рекламы альбома Destroyer , — с фантастическим, в стиле графического романа, изображением нас четверых, нарисованное для обложки Кеном Келли. Пока я тыркался по магазину, разглядывая вещи, к кассе подошел какой-то маленький ребенок. Мальчик — ему было года четыре, не больше — показал на наклейку и сказал: «KISS».

Круто. Мы — больше, чем группа.

Группа создает музыку, феномен — влияет на общество. И вот если такой малыш, который даже не знает еще, что такое музыка, узнал KISS, то… разве мы не феномен ?

Вскоре после этого, в мае 1976 года, мы полетели в Англию на двухмесячный европейский тур. Для меня Англия в музыкальном плане представляла собою святую землю. Все, что я любил, родилось там. А у нас даже было запланировано два вечера в лондонском Хаммерсмит-Одеоне, том самом, где столько моих любимых групп сыграли столько своих легендарных концертов.

Но как только мы приземлились, я возненавидел ее. В Соединенных Штатах мы уже стали очень популярной группой. А в Англии и остальной Европе надо было снова все всем доказывать. Мы снова оказались на клетке номер ноль — никто и звать никак. Спасибо Господу за фэнов. Английские, как и наши на родине, когда мы только начинали, были сумасшедше преданы нам. С другой стороны, кормили нас в Англии ужасно, а транспорт у них совершенно архаичный. Люди, которые за что-то отвечали, были очень тяжелыми. Предприниматели испытывали извращенную гордость за то, что ты не мог неделю получить вещи из сухой чистки. Кондиционеры отсутствовали, а жалкий кусочек льда в бокал ты мог получить только после мольбы. Это все служило значками почета этим старым хранителям Британской империи.

Но самое больное место — политика отелей. Благодаря ей было почти невозможно пригласить к себе в номер гостью. Их нужно было вписать и выставить до десяти вечера. А персонал отеля эти правила не собирался тебе облегчать, даже наоборот.

Вот эти проблемы с девушками в номерах доставляли головную боль хуже, чем плохая еда. Без еды я обойдусь, но сидеть на строгой диете «ноль диких и хотящих женщин» — это выше моих сил. Это было для меня совершенно необходимым.

В европейском туре Эйс покупал ножи. Когда мы собирались домой, он, чтобы контрабандой провезти их на родину, приклеил их скотчем внутри своих «маршалловских» колонок-«кабинетов». Это меня взбесило: найди таможня ножи, все наше оборудование конфисковали бы. Но для Эйса это было нормально. Однажды на внутреннем авиарейсе обыскали чемоданы нашего тур-менеджера и нашли там украденный из отеля телефонный аппарат. Не тур-менеджер туда его положил. А еще Эйс украдкой засовывал наркотики в сумки и карманы наших работников — не ставя их, понятно, в известность — так что, если б их поймали, ему бы ничего не было. Эйс весь был поглощен только Эйсом, вне зависимости от той цены, которую кому-то пришлось бы заплатить.

Проездив месяц по Европе, я с чемоданом пришел к своему дому на 52-й улице, где швейцар преградил мне путь:

— Чем я могу вам помочь, сэр?

— Смешно: я тут живу, — ответил я и прошел к лифту.

— Сэр, если вы не остановитесь, я вызову полицию.