Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

— Тебе крупно повезло, — пробурчал резидент, которому я коротко доложил об увиденном и услышанном. — Резиденции фараонов в Луксоре уже никогда не будут объектом нашего агентурного проникновения. Пусть ими занимаются археологи и историки. А вот резиденции послов западных государств и их резидентуры в Каире — совсем другое дело.

Не мог резидент удержаться от морализирования, в основе которого была с трудом скрываемая зависть: ему так и не удалось посетить стовратные, загадочные до сих пор Фивы.

Снова закрутилось беличье колесо, замелькал пестрый калейдоскоп событий, встреч, снова начались поиски охотника за чужими секретами. Жизнь вернулась в свое обычное русло.

Получив сигнал от «Авгура» о том, что один из моих «клиентов» является «подставой» («предателем», по его определению), было принято решение провести его тщательную проверку с помощью оперативной техники, которая призвана быть верным помощником разведчика. Направили телеграмму: «Центр. Просим прислать очередной почтой специальное устройство для проведения операции подслушивания».

Шло время, наконец, прибыла почта. К общему удивлению, техника подслушивания, присланная Центром, представляла собой деревянный брус, длиной около 20 сантиметров, с двумя шипами наружу.

— Да, — крякнул резидент, повертев в руках этот прибор. — Ничего себе «жучок»! Техника на грани фантастики. Видимо, Центр считает, что наша точка в стране «третьего мира» лучшего недостойна. Но вступать в пререкания с ним и просить более современную технику я не буду. Бесполезно. Действуй в рамках реального.

Это просто сказать — «в рамках реального». Дело было летом, температура достигала 40 градусов. Пиджаки никто не носил. Весь дипкорпус ходил в белых рубашках с короткими рукавами. Под галстук эту штуку не спрячешь. Пробовал привязывать к ноге. Видно с первого взгляда. Брюки-клеш в Египте никогда не были в моде. Что делать? После периода длительного раздумья было решено спрятать брус в портфель. А для того, чтобы все выглядело естественным, заранее начал приходить на встречу с «клиентом» с портфелем. Встречи проходили в его служебном кабинете. Чтобы «приручить» своего собеседника к портфелю, я приносил в нем то книги, то бутылки с пивом, то наши матрешки (в подарок). После нескольких визитов я почувствовал, что появление с портфелем перестало вызывать настороженность. Первый этап подготовки к установлению техники закончился. Начался второй: поиски способа для того, чтобы под благовидным предлогом хотя бы на пять минут удалить «клиента» из его служебного кабинета. Предлог должен быть вполне естественным и не вызвать подозрения. Наконец-то и он был найден.

Наступило время решительных действий. Пришел на очередную встречу с портфелем, в котором была «закладка» — то есть та самая оперативная техника, которая и должна разрешить все сомнения. Под соответствующим предлогом удалил хозяина из его кабинета. Дрожащими (не скрываю этого) руками, оглядываясь на дверь, достал «закладку» из портфеля, укрепил ее с помощью шипов внизу письменного стола. Как только закончил эту операцию, в кабинет вернулся его хозяин.

Закладка начала работать. Магнитофон в моей автомашине приступил к записи звуковых сигналов.

После обмена обычными фразами, я, сделав очень серьезное лицо, таинственно сказал:

— У меня есть очень важное сообщение. Но это только для твоего личного сведения. Поклянись, что ты никогда никому этого сообщать не будешь.

— Клянусь духом своего отца! (Это серьезная клятва в устах мусульманина).

— И здоровьем своих детей!

— Клянусь здоровьем своих детей.

Так, клюнул! Наживка проглочена! Сообщил ему такую сенсацию (будь она не выдуманной, а реальной), которая существенно изменила бы некоторые аспекты положения на Ближнем Востоке. Над шлифовкой этой сенсации пришлось покорпеть несколько дней. Достал из портфеля пару бутылок пива «Стелла», мы выпили его и попрощались.

Я вышел из кабинета, нашел рядом парикмахерскую, где постригся.

Затем зашел в кофейню, не спеша выпил три чашечки кофе. Так я протянул часа два, три. Сел в автомашину, подгоняемый любопытством, быстро приехал в посольство, вынул магнитофон и начал прослушивать пленку.

После произнесенных клятв и текста моей сенсации наступила тишина. Напряжение нарастало. Молчание должно подтвердить верность собеседника своим клятвенным заверениям. Но вот появились щелчки телефонного диска.

— Алло. Был человек с портфелем (оказалось, что это мое кодовое определение!). Он сообщил, что… — далее следовал текст выдуманной сенсации. — Да, да.

Разговор был закончен. Больше ничего интересного. Ни новых звонков, никаких других разговоров. В кабинете пленка шуршала. Прошли те два часа, в течение которых закладка находилась под контролем. Так, клятву «клиент» нарушил, слово не сдержал. Можно считать его «предателем». Но кому он звонил? Попросил помощника резидента по оперативной технике определить номер телефона по щелчкам диска. Тот просидел над пленкой два дня и признался, что у него нет однозначного ответа. Есть только варианты. Для дальнейшего исследования они не годились. Всех телефонов местной контрразведки тогда у нас не было. Доложил о проведенной операции резиденту. Выслушав, он вдруг заявил: «Все ясно, и очень похоже на старый анекдот».

— Какой?

— Муж, уезжая в командировку, попросил соседа проследить за его женой. Вернулся, сосед докладывает: «Пришел мужчина, сел за стол, стали выпивать и закусывать». — «А дальше?» — спрашивает муж. «А дальше они потушили свет, и я больше ничего не видел».

«Опять эта проклятая неизвестность», — воскликнул муж.

— Так что советую не быть сомневающимся. «Авгур», оправдывая свой псевдоним, оказался прав. Твой «клиент» веру потерял, контакт постепенно свертывай, а затем готовь документ о сдаче его в архив. И еще раз повторяю: никогда, нигде, никому в разведке, да и в жизни, полностью не доверяй.

С оперативной точки зрения все правильно.

Но однажды ночью раздался стук в дверь моей квартиры. Открыл дверь.

Передо мной стоял тот самый «изменник», которому я иногда вручал тридцать египетских фунтов.

— Заходи, что случилось? Что привело тебя в столь поздний час?

— Лев, у меня несчастье, у меня умерла жена.

— Как, я же видел ее еще неделю назад в полном здравии (по-арабски это звучит в «цепях жизни»).

— Умерла! Ее убил врач. Он делал ей подпольный аборт (официально аборты в Египте запрещены), она истекла кровью и умерла. Ты мой друг. Я пришел к тебе облегчить свою душу.

Здоровый, крепкий мужчина зарыдал. Всю ночь он провел у меня, метался, плакал, жаловался на свою судьбу. У него осталось четверо малолетних детей.