Евгений Толстых - Зорге. Загадка «Рамзая». Жизнь и смерть шпиона

«Мистер Оуэнс. Перед 20 июня 1941 года военный атташе Шолль, который уезжал из Германии, чтобы занять новую должность в Сиаме, рассказал, что Германия начнёт полномасштабное нападение на Россию примерно 20 июня; что главный удар будет направлен на Москву; и что от 170 до 190 дивизий сконцентрированы на границе. Полковник Кречмар информировал его о том, что на советско-германской границе сконцентрированы 1 75 дивизий.

Мистер Тавеннер. Подождите. Кречмар был германским военным атташе, прикреплённым к германскому посольству в Токио?

Мистер Оуэнс. Верно.

Мистер Тавеннер. Тогда, в результате этой информации, Россия узнала о готовящемся нападении Германии 22 июня 1941 года. Это было последнее сообщение на эту тему?

Мистер Оуэнс. Да, сэр».

Даже если Абвер использовал Зорге «вслепую» в качестве транслятора дезинформации в Москву такую «новость» никак нельзя расценить, как «хитрый ход» в игре разведок. Сами себя переиграли? И признать не захотели. Поучились бы у японцев.

Прокурор Йосикава, похоже, сознавал, что в лице Зорге он встретил равного ему по силе соперника, ибо любые другие толкования делают его чрезмерные похвалы Зорге чем-то весьма трудным для понимания. «За всю свою жизнь, — заявил Йосикава, — я не встречал более великого человека».

Инспектор Охаси из Особой высшей полиции в интервью, данном им одному из токийских журналов, также заявил о своем горячем уважении к Зорге, сказав даже, что его дружеские отношения с Зорге в тюрьме Сугамо вызывали неодобрение начальства и задержали его следующее продвижение по службе в Токко. Охаси утверждает, что в обмен на сотрудничество со стороны Зорге он каждый день приносил ему в тюрьму газеты, а также снабжал заключенного чаем, который они пили вместе, пока Охаси через переводчика объяснял заключенному, что происходит за воротами тюрьмы, «охватывая», как говорит Охаси, «всю газету целиком, вкратце, от светских страниц до рекламы и объявлений».

По крайней мере, некоторые из анекдотов, рассказанных Охаси, похожи на правду и заслуживают доверия. В одном случае Зорге предположил, что, несмотря на первые победы, Япония войну проиграет, после чего с оттенком характерной для него бравады, того сорта бравады, что могла произвести впечатление на полицейского, но не на прокурора, Зорге добавил:

«Когда обстоятельства станут совсем отчаянными, японское правительство захочет воспользоваться моими услугами. Случись такое, клянусь, я сделаю для Японии все, что в моих силах».

По словам Охаси, Зорге ни на мгновение не представлял, что его могут приговорить к высшей мере наказания. Но однажды он шутливо сказал Охаси: «Если меня приговорят к смерти, Охаси-сан, я стану привидением и буду являться вам».

После войны прокурор, допрашивавший Одзаки, сделал следующее заявление:

«Особые отношения Зорге с послом Оттом, связь Одзаки с премьер-министром Коноэ и другими, социальное положение обвиняемых и прочие подобные соображения давали все основания предполагать, что подсудимые занимались политической деятельностью, и в ходе нашего расследования мы обнаружили многочисленные доказательства этого. И Зорге, и Одзаки признались, что после начала русско-германской войны, когда удар на север, казалось, был неминуем, они предприняли политические действия с целью повернуть энергию Японии на юг, против Англии и Соединенных Штатов.

К тому времени, когда мы расследовали этот политический заговор, началась Тихоокеанская война, и мы опасались копать слишком глубоко, чтобы не доказать вдруг, что война эта была спровоцирована коммунистами — открытие, которое могло бы привести к внутреннему конфликту в стране. Мы намеренно воздерживались от дотошного расследования, и, как следствие, показания обвиняемых по этому делу были далеко не исчерпывающими».

Заканчивая официальное расследование, Йосикава поинтересовался у Зорге его взглядами на текущую ситуацию в мире. Зорге ответил в форме обширного предсказания, лишь частично подтвердившегося последующими событиями. Он заявил, что Британскую империю ждет крах — независимо от того, кто победит в этой войне. «Британия, — заявил Зорге, — подобна разжиревшему человеку, утратившему подвижность».

Зорге предсказал возникновение патовой ситуации как возможного итога Тихоокеанской войны и утверждал, что не верит в японские утверждения о возможности решить экономические проблемы страны путем захвата Китая и Юго-Восточной Азии. Как марксист-догматик он предсказал также революцию в Соединенных Штатах, а как человек наполовину русский верил, что немцы будут изгнаны с советской территории и что «нацистская мощь, не сумев сокрушить Советский Союз, неизбежно придет в упадок».

Для сегодняшней политологии — весьма актуальный анализ.

Суть обвинений против Зорге, кроме общего заговора с Одзаки, Клаузеном, Вукеличем и Мияги с целью сбора информации в Токио и других районах и снабжения ею иностранной державы, «зная, что эта информация могла быть использована против интересов национальной обороны», состояла также в передаче государственных секретов, что представляло собой «серьезнейшее из преступлений, совершенных обвиняемым».

Суд сосредоточился на двух секретах, которые Одзаки передал Зорге: решениях Имперского совещания от 2 июля 1941 года и японских «Предварительных предложениях Соединенным Штатам». Согласно Закону о национальной безопасности, подобные действия караются смертной казнью.

В суде ни разу не упоминалось о связях Зорге с 4-м Управлением Красной Армии и лишь кратко говорилось, что он получил некие документы военного значения от генерала Матцки — военного атташе германского посольства в Токио. Таким образом, суть дела свелась к деятельности группы Зорге летом и осенью 1941 года и рассматривалась в прямой связи с историческим решением правительства Тодзио нанести удар на юг, в Тихом океане и против Соединенных Штатов, а не в Сибири, против Советского Союза.

17 мая 1942 года появилось первое, и единственное, официальное сообщение об аресте группы Зорге. Текст его был подготовлен прокуратурой. В нем участники группы Зорге представлялись «агентами Коминтерна», членами «международной шпионской организации», действовавшей по приказу Коминтерна. Ни Советский Союз, ни советская военная разведка в сообщении не упоминались.

Изучая события токийский осени 1941 года, снова и снова задаешься вопросом — в чем причина провала? В пренебрежении правилами конспирации? В психологической усталости, накопившейся за годы? В недоверии Центра?