Елена Арсеньева - «Ты все же мой!» (Каролина Павлова)

Впрочем, в 40-е годы Каролине пока еще не на что особенно было жаловаться. У нее родился сын; эти годы были временем расцвета ее поэтического дарования. Она много писала, беспрестанно печаталась в журналах и альманахах. О ее переводах даже желчный Белинский высказывался с восторгом: «Удивительный талант г-жи Павловой переводить стихотворения со всех известных ей языков и на все известные ей языки начинает наконец приобретать всеобщую известность. Но еще лучше (по причине языка) ее переводы на русский язык; подивитесь сами этой сжатости, этой мужественной энергии, благородной простоте этих алмазных стихов, алмазных и по крепости, и по блеску поэтическому».

Да, Каролина выработала свою характерную поэтическую манеру – несколько холодноватую, но в высшей степени эффектную. Правда, злые языки болтали, она-де так упоена своим успехом, что скоро весь народ разбежится из ее салона: она совершенно зачитывает людей своими стихами и никого больше не желает слышать. Впрочем, эти пророчества не сбылись, и отнюдь не словоохотливость Каролины стала причиной грядущих печальных перемен в ее жизни…

До них, однако, было еще далеко, пока Каролина купалась в волнах успеха.

В 1848 году был издан ее роман «Двойная жизнь», написанный стихами и прозой. К тому же времени относится небольшая поэма «Разговор в Трианоне», которую сама Каролина считала лучшим своим произведением. Это фантастический спор встретившихся на балу в Трианоне Калиостро и графа Мирабо о несовершенствах человеческой природы, о том, что людям свойственно забывать уроки предыдущих поколений: так, аристократы, которые веками угнетали низшие классы, снова и снова забывают о том, что нельзя пользоваться плодами чужого труда, что беспрестанно подавляемая гордость может однажды разогнуться – и ударить своего угнетателя так, как это уже было во Франции, было в Англии… Где произойдет вновь?..

Намеки, имевшиеся в поэме, оказались слишком явственны и дерзки – поэма была запрещена цензурой. В то время фрондерство (через полтора столетия вместо этого слова станут употреблять другое – диссидентство, но суть явления за это время мало изменится) было не просто хорошим тоном, но непременным свойством всякогоинтеллигентного человека . Поэтому популярность салона Павловых еще выросла.

Несколько лет все шло наилучшим образом. А потом начались серьезные неприятности.

Во-первых, Каролина узнала о том, что муж ей неверен. Но это ладно, у нее и самой рыльце было в пушку… Что же вы хотите, нельзя подкидывать в сердечный костер только старые дрова, вдохновение нуждается в постоянном топливе! Гораздо хуже оказалось то, что муж ее, как уже было сказано, – завзятый игрок, проигрывал да проигрывал, а потом как-то незаметно выяснилось, что он спустил с рук все состояние жены.

Обидно было ей думать, что жизнь отдана в развлечение человеку недостойному, так и не полюбившему ее, поэтому все чаще срываются с пера такие грустные стихи, что страшно становится этих проблесков искренности у преуспевающей поэтессы, знаменитой хозяйки салона, словно бы более дамы, чем женщины, безусловно, светской, выдержанной особы… но, оказывается, совершенно разочарованной в жизни.

Отношение Каролины к беспутному постылому супругу ясно видно в забавном, но очень ехидном стихотворении «Портрет»:

Скандалами и выяснением отношений между господами Павловыми дело не кончилось. В 1852 году произошел полный разрыв, причем настаивала на нем именно Каролина. Хоть ее приятели и друзья обожали потрещать о женском свободомыслии, общественное мнение все же насторожилось. О Каролине говорили с легким осуждением. К тому же слишком многие из друзей Павлова узнали в «Портрете» не его, а себя (на воре, как известно, шапка горит, а бессмысленность и декоративность мужского существования уже тогда начинали входить в моду), и страшно обиделись. А тут еще случилось событие – ну просто из ряда вон!

Каролина Карловна подала жалобу на мужа генерал-губернатору. Папенька ее, Карл Яниш, то ли по собственному почину (зять управлял его имением и незаметно спустил чуть ли не все добро в сомнительных финансовых операциях), то ли по наущению дочери (так утверждали), наябедничал на Николая Павлова его начальству, которое только и искало случая придраться к человеку, слывшему неблагонадежным. С двух сторон поступили указания полиции серьезно заняться этим делом. У Павлова произвели обыск, и было найдено множество запрещенных книг. В бумагах нашли также письмо Николая Мельгунова, литератора, который состоял в дружбе с неблагонадежнейшим Герценом. В результате на Павлова повесили двух собак: беззаконную растрату денег жены и «политику». Его сначала посадили в долговую тюрьму, так называемую «яму», а потом выслали под надзор полиции в Пермь за связь с крамольниками и бунтовщиками.

Эта скандальная история произвела в Москве ужасный шум и восстановила против Каролины Карловны общественное мнение, поскольку именно в ней видели главную виновницу беды, свалившейся на Павлова. Известный остряк С.А. Соболевский пустил по рукам злое стихотворение, которое начиналось так: