Марк Алданов - Ленин. Политическая биография (французский вариант)

В конце 1917 года я резюмировал эту мысль следующим образом: «Россия будет, вероятно, принадлежать людям, которые сумеют дать крестьянину то, что ему нужно. Крестьянству же нужны три вещи: мир, земля и порядок. Он их и получит именно в этой последовательности. Вопрос, от кого» [209] Ландау-Алданов. Армагеддон. Петроград, 1918. .

Ныне у крестьян есть земля. Вместо справедливого законного и упорядоченного распределения земельной собственности, которой желали добиться цивилизованные социалисты посредством Учредительного собрания, произошло хаотическое и глупое распределение в результате победы большевиков. Земля перешла к тем из крестьян, у кого достало силы завладеть ею или с помощью водки и денег купить у комиссаров и комитетов бедноты. Однако что сделано, то сделано. Сегодня земля поделена среди миллионов новых собственников, и каким бы глупым ни был этот передел, маловероятно, чтобы нынешние владельцы позволили учинить в будущем новый. Следует опасаться того, чтобы любому следующему правительству не пришлось примириться со свершившимся фактом.

Что до порядка и мира — крестьяне их не получили: на смену войне отечественной пришла война гражданская со всеми ее ужасами, десятью фронтами вместо одного, да и тот находится не на границе с Германией, Галицией или Арменией, а в самой России.

Порядок заменен хаосом. А сверх того — страшная нехватка самого необходимого.

И с этим большевики уже ничего поделать не могут. В качестве социальной опоры у них лишь армия чиновников и комиссаров, которых они кормят и обогащают. Армия эта огромная, и сбрасывать ее со счетов нельзя, но все же этого недостаточно.

И по этой причине нет никакого сомнения, что большевизм пребывает в агонии, которая способна затянуться, однако по-прежнему будет агонией, и ничем иным. Каким образом произойдет его крах? То ли объединят свои усилия такие мелкие государства, как Польша, Финляндия, Румыния, и в некий момент окончательно нарушат баланс сил, существующий теперь, сместив его в сторону антибольшевистских армий Колчака и Деникина? То ли поднимется солдатский бунт, бунт красноармейцев, насильно завербованных на военную службу, а на деле желающих мира, бунт, подобный тому, который в три дня снес вековой трон Романовых? То ли наступит окончательный и бесповоротный психологический слом? То ли террористическая конспиративная работа положит конец существованию большевистских лидеров (их, как известно, не так много)? Очевидно одно — неизбежное падение большевиков докажет ясно, как Божий день, что у них, так же как и у царизма, не было никакой серьезной опоры в народе, с их полицией, их комиссарами и их красноармейцами. Они будут утоплены — увы! — в потоках крови...

Рабочие! Сколько их сегодня в России, где не функционируют ни заводы, ни шахты? И сколько среди них большевиков? У русских рабочих был период увлечения большевизмом, какой у французских рабочих наблюдается ныне. Но для первых большевизм — это не настоящее, а прошлое, хотя, как знать, возможно, и будущее.

Я не обольщаюсь: отвращение, ненависть— вполне заслуженные, — которые сегодня внушают большевики, не будут ни вечными, ни сколько-нибудь длительными. Я, впрочем, убежден: многие из тех, кто возьмут над большевиками верх, сделают так, чтобы это отвращение поскорее прошло. Реакционеры реабилитируют большевиков в глазах невежд, заставив тех мало-помалу забыть о «радостях», что исходили от Чрезвычайной Комиссии, и о «благотворительных» делах народных комиссаров. В России невежд хватает. Да и во всем мире будет сложена героическая легенда во славу комиссаров в шлемах.

И все же дни или, скорее, месяцы большевиков нынешних сочтены. Единственное, что могло бы их спасти — или нет, не спасти, а продлить их существование, — это коммунистическая революция в Европе.

Возможна ли такая революция в настоящий момент? Я достаточно настаивал на том, что не существует никакой экономической или нравственной основы для воцарения коллективистского режима, в связи с той нищетой и глубокой испорченностью, в которые погрузила человечество величайшая из войн. Не может идти и речи об успешной социальной революции. Однако бесспорно существуют психологическая и социальная предпосылки для попытки осуществить революционный переворот (заранее обреченный на неудачу), поскольку ныне насчитывается огромное количество разорившихся, недовольных, отчаявшихся, изголодавшихся по нормальной жизни и справедливости неудачников , чьи судьбы не сложились из-за войны, авантюристов всех мастей, желающих поучаствовать в резне и т. п. Ситуация является революционной оттого, что Европа скрипит под грузом десятка национальных кризисов, двух десятков политических кризисов и одного общего для всех кризиса производства. Даже если она рухнет, коммунистическому режиму не восторжествовать. Попытка «великой смуты», даже если она и произойдет, будет ликвидирована, в конце концов, сторонниками порядка (в числе коих все французское крестьянство) и голодом, к которому она непременно приведет. Произойдет ли это в скором времени, как в Германии после первого мятежа, поднятого спартаковцами? Потребуется ли больше времени? Не знаю. Но убежден, насколько это возможно в политике: подобная попытка не увенчается успехом.

Меня поражает один любопытный факт. Те, кто ныне проповедуют социальную революцию, не всегда искренне ее желают. Скольких социалистов пришлось мне повидать во Франции и Англии, которые в своих газетах пишут статьи, заигрывая с большевиками, а в частных беседах не скрывают чувства глубокого омерзения перед методами Москвы. «Что вы хотите, — отвечают они, — у французских рабочих — большевистский период развития, а мы их возглавляем, нужно подлаживаться». Подлаживаться сейчас, когда у власти во Франции и Англии г-да Клемансо и Бонар Лоу, — куда ни шло. Однако разразись революция — и все быстро изменится в худшую сторону. Те, кто подстраивается под большевиков, будут быстро подхвачены и унесены потоком: ни г-ну Леону Блюму, ни даже г-ну Лонге [210] Я называю тех, с кем у меня не было личных бесед. не стать во Франции тем, кем являются в России Ленин и Троцкий. Тот, кто подыгрывает большевикам, всегда натолкнется на такого большевика, который потеснит его и займет его место.

Подхожу к тому, что такое в наши дни коммунистическое учение. «Юманите» опубликовала [211] L'Humanité, des 29, 30, 31 juillet 1919. доклад, представленный Лениным в марте 1919 года на съезде Третьего Интернационала в Москве. «Это документ большой важности, — пишет «Юманите», — в котором выдающимся теоретик, каким является Ленин, зафиксировал в форме предложений свои мысли по поводу спорного вопроса о диктатуре пролетариата и буржуазной демократии». Этот документ и впрямь представляет интерес. «Выдающийся» или нет, но Ленин, бесспорно, — единственный теоретик большевистского учения. У большевизма есть свои ораторы — Троцкий и Зиновьев, свои литераторы — Луначарский, Каменев, Воровский, Стеклов, свои бизнесмены — Красин, свои иконы, наконец, — Максим Горький; но лишь один теоретик и мыслитель — Ленин [212] Французский читатель найдёт сведения о личностях большинства большевистских лидеров в очень интересной книге: M. Etienne Antonelli. La Russie Bolcheviste, Paris, 1919. . А ведь его подпись, стоящая под этим документом, так же как и торжественный характер, который приобрело его обнародование на съезде Третьего Интернационала, где были представлены все нации, кажется, даже индусы и патагонцы [213] Французская мысль там была представлена господами Садулем и Паскалем. Не знаю, кто был посланником немецкой мысли: г-н Карл Радек, который в самые отчаянные моменты жизни бывает немцем (когда он не австрияк, не поляк, не русский, не украинец), не смог присутствовать, будучи, кажется, интернирован в Берлин. , — придают ему исключительную важность. Мы вольны видеть в нем самое современное на сегодня изложение сути, так сказать, «последний крик» большевистской доктрины.