Леонид Ляшенко - Александр I. Самодержавный республиканец

Подобные совершенно справедливые соображения вызвали горький вывод исследователя И. Ф. Ху-душиной: «Однако в России испокон надеются сначала на честность государя, а уж потом на закон. Вот уже три века в России правосознание в дефиците. И что характерно — ничего не меняется. Движение по кругу: то оттепель, то нравственная стужа. И от принятия принципов либерализма населению России, кажется, всё так же далеко. Если мы отстаем от Европы не на три, а, допустим, на четыре столетия, то еще есть надежда, а если мы самобытны?» {179} 179 Либерализм в России. М., 1996. С. 114. Оставим, однако, в стороне гадания историков и философов и обратимся вновь к общественно-политическим событиям первой четверти XIX века.

Авангард дворянского общества четко, до конца не определил своих политических позиций; во всяком случае, либерализм во взглядах его представителей тесно переплетался с радикализмом или с левым консерватизмом. При этом и либералы, и радикалы александровского времени опирались на более широкое течение, участников которого можно назвать свободолюбцами. Свободолюбие не являлось ясно выраженным политическим движением, объединяя в своих рядах людей, так или иначе протестующих против попыток верховной власти регламентировать все сферы жизни подданных. Здесь встречались и салонные ворчуны, настроенные более или менее радикально, и люди, до поры проявлявшие оппозиционность в «гусарстве» и молодечестве, то есть в нарушении общепринятых норм поведения, и чудаки-оригиналы, на которых все давно махнули рукой, позволяя им жить по собственному разумению.

Все виды этико-политической и поведенческой оппозиционности особенно ярко проявились в движении декабристов, ставшем одним из любимых объектов изучения историков. Это неудивительно, поскольку тип дворянского революционера александровского времени уникален, декабристы, по словам историка С. П. Мельгунова, сумели «окрасить своим именем целую эпоху в жизни русской интеллигенции и определить на десятилетия основные моменты ее развития» {180} 180 Мельгунов С. П. Идеализм и реализм декабристов // «Мы дышали свободой…»: Историки Русского Зарубежья о декабристах. М., 2001. С. 53. . Какие же особенности радикализма данного периода необходимо отметить особо?

Войны с Наполеоном способствовали росту патриотического воодушевления, а также появлению чувства причастности к общему делу, ощущения равенства всех сословий, отстоявших отечество от захватчиков. В ходе этих войн и в результате Заграничных походов дворянство прониклось личной ответственностью за хаос, убожество, грубость российских социально-политических порядков. Появившаяся моральная ответственность, с одной стороны, и ободряющий пример западноевропейского бытия, воочию увиденного дворянской молодежью, с другой, звали к решительным действиям, заставляя прогрессистов пересматривать устоявшиеся представления отцов и дедов.

Именно в это время происходит решающее уточнение долга гражданина и дворянской чести. Знаковые понятия «император» и «отечество», ранее составлявшие для дворян единое целое, начинают распадаться, и каждое из них приобретает в глазах прогрессистов самостоятельное значение. Это оказалось весьма неприятным сюрпризом для верховной власти. В результате честь дворянина александровского царствования — это прежде всего гарантия независимости мысли и действий человека. Долг же гражданина — честное служение стране и народу, а не отдельному лицу. Данные понятия вырастали одно из другого и, поддерживая друг друга, позволяли человеку почувствовать себя реальным политическим, а то и историческим деятелем.

После событий 1812–1815 годов многое начинает меняться внутри дворянского авангарда. Его радикальное крыло всё более обособляется и, пропитываясь революционными идеями, становится заметным общественно-политическим явлением. Каждый декабрист, безусловно, боролся за свободу народа и свою личную независимость, а значит, являлся свободолюбцем. Но далеко не все свободолюбцы автоматически становились декабристами. И те и другие отстаивали права человека на свободную мысль, не подвергающуюся мелочному контролю, на частную жизнь, выстроенную в соответствии с собственными представлениями о правильном и недопустимом. Однако многие свободолюбцы оставались на либеральных позициях, да и в самом декабризме, еще полностью не отделившемся от либерализма, возникали серьезные сомнения в революционном образе действий. Кстати, эти сомнения, порожденные французскими событиями 1789–1793 годов, живо напоминали размышления над ними Александра I.

Зарождение в России дворянской революционности знаменовало собой усиление принципиальных отличий «внуков» и «детей» начала XIX века от «дедов» и «отцов» конца предыдущего столетия. Понимание передовой молодежью своего предназначения, смутное видение картин светлого будущего, нежелание мириться с действительностью, оскорблявшей чувства просвещенного человека, привели к созданию тайных революционных обществ. Дворянские радикалы четко определили и сформулировали цели оппозиционного движения на несколько десятилетий, а то и на век вперед: уничтожение крепостного права во всех его проявлениях и абсолютной формы правления, установление гражданского равноправия и верховенства закона. Для достижения поставленных целей они предложили ряд тактических приемов: заговор (дворцовый переворот с целью возведения на престол монарха-реформатора), пропаганда собственных взглядов в различных слоях общества (воспитание общественного мнения в нужном радикалам направлении), военная революция (достижение переустройства общества исключительно с помощью армии).

Движение декабристов продемонстрировало на практике один из вариантов отражения на российской почве идей и событий Великой французской революции. Более того, их выступление стало трагическим финалом культа классического просветительства в российском общественном движении. Идеи Вольтера и его единомышленников, как оказалось, не стали панацеей от гражданских усобиц, кровавых переворотов и появления диктатора от революции. Эти идеи вообще не сумели доказать свою правоту ни на европейской, ни на российской почве. В результате либералы и радикалы 1830—1840-х годов получили от предшественников сложное «задание» — найти и привить к русской политической практике новую философскую и идеологическую базу оппозиционного движения. Однако это уже дела следующего царствования.

Дворянские же революционеры впервые поставили вопрос о социальном фундаменте радикального движения. Отвергая опору на крестьянские массы, они тщательно проработали проблему возможного союза прогрессистов с армией и с некоторыми представителями верховной власти. Само их движение явилось крайним выражением недовольства общества правящей элитой в начале XIX века, в тот момент, когда союз между властью и обществом теоретически был допустим. Отметим, что он вообще имеет шансы возникнуть лишь в те периоды истории, когда власть начинает задумывать и разрабатывать проекты реформ, которые поддерживаются передовой частью общества. Возможное сотрудничество двух указанных сил строится на том довольно хрупком основании, что временами власть и передовая часть общества начинают двигаться в одном направлении. При этом решающее значение имеет степень доверия власти к обществу, а также поддержка, оказываемая тем или иным слоем общества преобразованиям, проводимым «сверху».